Апокалипсис Welcome

Когда Гельмут увидел, как из-под земли лезут тысячи костлявых рук, то сам с трудом сохранил хладнокровие – в отличие от остальных археологов его группы, потерявших рассудок. Это запросто можно списать на результат долгого действия жары. Путники, умирающие от жажды в пустыне, созерцают мираж – оазис с водой. Археологи много месяцев раскапывают гробницы, конечно, им видятся в качестве призраков трупы в античных одеждах. Правда, позднее, при появлении царицы Савской – весьма вздорной и сварливой особы (так бывает со всеми людьми, обладающими излишним богатством) на кривых волосатых ногах, он окончательно уверился: секретный эксперимент спецслужб, другого объяснения нет. Надо обязательно обеззараживать воду. Этот так называемый Апокалипсис способен прекратиться в любой момент, а вот кишечная амеба и тем паче разновидность холеры лечатся очень долго.

Странно, а куда вдруг исчезло солнце? Гельмут сдвинул панаму за затылок, с недоумением глядя в небо, – и не поверил своим глазам. Профессор готов был поклясться: еще две минуты назад небесная синь поражала своей чистотой и девственностью… воздух пронзали лишь солнечные лучи – и ни одного, даже самого завалящего, облака. Теперь на месте голубого пространства зловеще клубились огромные грозовые тучи. Иссиня-черные, как кожа диких племен в окрестностях Дыре-Дауа, они походили на толстых быков, обвалянных с ног до головы в угольной крошке. Взамен палящего солнца спустилась духота – панама сделалась влажной, по вискам лениво поползли остро пахнущие, мутные от пыли капли пота. Муссонный дождь? Но в Аксуме вода с небес такая же редкость, как жара плюс тридцать в Антарктиде; в отличие от остальной Африки эта земля обречена вечно страдать от засухи. Недаром лозунг министерства туризма гласит – «Добро пожаловать в Эфиопию – страну, где солнце сияет 13 месяцев в году!» [68] . Землекопы, как по команде, прекратили работу – сощурив глаза, они со страхом вглядывались в нагромождение туч, обмениваясь замечаниями на амхарском. Внезапное исчезновение солнца скорее пугало их, нежели удивляло. Гельмут тоже начал тревожиться, но совсем по другому поводу. Их команда рассеялась, едва из песка полезли трупы, большинство археологов, отойдя от шока, предпочли прекратить раскопки и отправиться домой. Многие рабочие последовали их примеру. Если сейчас что-то напугает тех, кто остался, – ему придется брать лопату и копать самому. А это совершенно, можно сказать, не входит в его планы.

Гельмут поднялся с раскладного стульчика, покрытого пятнами застарелой ржавчины, он приложил обе ладони ко рту рупором, пытаясь обратить на себя внимание. Крика, однако, никто не услышал, слова ученого заглушил чудовищный грохот, уши сразу онемели, заполнившись невидимой ватой. Свинцовую тьму облаков расчертила мраморная сеть молний, поверхность земли начала трескаться. Недра котлована взвыли гулкими, утробными голосами – словно в невидимом подземелье содержалось стадо слонов, разом вострубивших в хоботы. «Сейчас ливанет», – подумал археолог, однако его предположение оправдалось лишь частично. Черная масса в небе треснула – из множества прорех в облаках потоком хлынул яростный град. Тысячи кусков льда, каждый размером с добрый мячик для тенниса, сплошной стеной обрушились с небес. В воздух взвились фонтанчики крови из пробитых насквозь голов: археолог ясно увидел лицо рабочего, которому лед вошел точно в глазницу, окрасив темную кожу алым цветом. Даже сквозь заложенные от грома уши он слышал дикие вопли – люди пытались выбраться из земляного карьера, но ледяные шары сбивали их обратно. Пространство заполнил треск сломанных костей: шарики льда падали со скоростью пуль, кроша вдребезги черепа и суставы.