Апокалипсис: Пролог

Иван выбежал в коридор. Давешний дворник, в тулупе, фартуке, и с медной бляхой на груди, на которой был выгравирован адрес дома, повернулся к нему спиной, где к нехитрому приспособлению, состоящему из двух крест-накрест соединённых досок, была прицеплена вязанка дров. Дворник развязал узел на животе, верёвки ослабли, и дрова упали прямо на руки принявшему их парню. Мотя сунула дворнику маленький берёзовый туесок:

– Спасибо тебе, Матвеич, и на вот, мёд, племянник из Костромской губернии привёз, я и тебе немного отложила.

– Благодарствую, Матрёна Игнатьевна! Ну, пошёл я, дальше разносить надоть, а у меня ещё дрова не наколоты. Как наколю, да разнесу, так и чайком погреюсь, да медком вашим побалуюсь.

Пока Мотя беседовала с дворником, Иван вспомнил про нежданно доставшийся ему чемоданчик. Интересно, что там?.. Он поспешно вытащил из мешка свой трофей и попытался его открыть. Дрожащие от волнения руки не сразу справились с хитрыми замочками, но вот они щёлкнули и открылись, Иван откинул крышку и его взгляду предстало множество пачек, сложенных из незнакомых зелёных купюр. Чемоданчик был туго набит деньгами. У Ивана потемнело в глазах… Воровато обернувшись – не видел ли кто – он захлопнул его.

6 Чёрный передел

Илья шёл весь день. Когда сгустились сумерки, и снега приобрели тёмно-синий цвет, а лес по обеим сторонам дороги из дружелюбного спутника превратился в зловещего незнакомца, скрывающего какие-то тёмные тайны, Илья решил, что пора позаботиться о ночлеге. Вскоре за поворотом перед ним предстала панорама села: на отшибе – барская усадьба в виде деревянного приземистого дома с колоннами и покосившимися хозяйственными постройками, на пригорке – сельский деревянный храм с голубым куполом, и притулившиеся вокруг домишки, обнесённые низкими заборами. Дымы из труб пепельными вертикальными столбами уходили в ультрамариновое закатное небо. Илья подошёл к ближайшему дому, постучал в калитку. Залаял цепной пёс. Через некоторое время дверь в избе открылась и раздался нелюбезный мужской голос:

– Кто там?

– Странник. Переночевать пустите, Христа ради!

– Проходи мимо, паря…

Дверь захлопнулась. У другого дома повторилась та же история. Также и у третьего… Илья переходил от дома к дому, стучал в калитки или напрямую в двери, постепенно теряя надежду на то, что приютят… Так он добрался до помещичьей усадьбы. По дороге, претендующей на звание «аллеи», по обеим сторонам которой росли грустные клёны, он дошёл до парадного крыльца. Дом смотрел на него чёрными глазницами окон. Лишь в одном тускло мерцал огонёк. Илья постучал в дверь. Долго никто не открывал. Он постучала ещё раз, настойчивее. Ночевать под открытым небом не хотелось, да и мороз к вечеру усилился. Наконец за дверью послышались шаги.

– Кто там?

– Странник. Послушник из монастыря во имя святого Николая Угодника. Прошу ночлега!

– Да ну? Монастырь-то этот не близко.

– Весь день шёл.

Загремел засов. Дверь отворилась. На пороге стоял облысевший старик в домашнем халате. Он смерил Илью недоверчивым взглядом.

– Послушник, говоришь? Вроде похож на послушника-то… Как величать?

– Илья.

– Ну, заходи, Илья.

Старик впустил странника в прихожую и запер дверь.

– Агафья! – крикнул он в глубину дома.

– Что, Афанасий Матвеич?

– Собери на стол поужинать. Гость у нас.

– А чего изволите?

– Ну, грибков солёных давай, картошку в мундирах, да щи разогрей.

– Щи ещё горячие, в печи томятся.

– И ладно. Ну-с, скидывай, Илья, свою кацавейку на рыбьем меху, да за стол. Чем богаты, тем и рады.

– Благодарствуйте.

Пройдя в столовую – большую комнату с длинным столом посередине и старым буфетом с мутным стеклом у одной из стен, Илья поискал глазами красный угол, который предстал перед ним в виде тёмных старинных икон в увесистых окладах, размещённых на основательной полке и слабо освещённых мерцающим светом едва тлеющей лампадки, перекрестился и поклонился три раза. Старик тем временем сел за стол и рукой указал ему место напротив себя. Агафья, пожилая, полная баба с добродушным лицом, вынесла к столу крупно порезанный чёрный хлеб, затем блюдо с солёными груздями, глубокую тарелку с варёной картошкой и кастрюлю, из которой аппетитно пахло щами. Затем она положила перед барином и его гостем столовые приборы и, пожелав приятного аппетита, удалилась.

– Агафья, чуть позже чайку подай с кренделями! – крикнул ей вслед хозяин. И, слегка улыбнувшись, представился: – А меня Афанасий Матвеевич величать. Помещик я здешний. Кутафьев фамилия моя. Ну, ты кушай, Илья, кушай.

Илья не заставил себя уговаривать и с аппетитом набросился на предложенные угощения.

– Куда путь держишь? – полюбопытствовал хозяин.

– В Петербург-Петроград, – жуя, ответил Илья.

– Путь неблизкий. А по какой надобности? По делам своего монастыря? Или в паломничество?

– По делам, – уклончиво ответил гость и перешёл к только что принесённому Агафьей чаю.

– Ммм, вкусно! – оценил он крендель.

– Домашней выпечки, – довольно ответил старик и улыбнулся, отчего у его выцветших голубых глаз собрались морщины. – Это Агафья у меня кулинарит. Искусница!

– Можно ещё один?