Апокалипсис on line

сообщил:

— Миша!

Девушка назвалась Е Чай и после ее прихода ужин стал потихоньку сворачиваться.

Колька что-то мурчал подруге на ухо, та озорно хохотала и шлепала его по руке.

Перед уходом к себе в номер Коля сообщил, что я понравился Е Чай и она

интересовалась, почему я один.

— А ты что ответил?

— За имидж беспокоишься? — ухмыльнулся товарищ, — Не переживай, сказал, что

просто хочешь отдохнуть.

В номере я отдал Кольке пистолет и закрыл за ним дверь.

Улегся на постель, достал «Малыша» и спросил:

— Какие новости?

«Новосибирск? Гонконг? Дом?» — плюнул аппарат на поверхность серию вопросов.

— Гонконг. Ли сяньшен.

«Я мало их понимаю, — ответил он мне, — Переводчик не справляется»

— Ладно, что в Новосибирске?

«Все ждут информации. Меня постоянно пытаются здесь взломать».

— Кто?

«Не знаю. Я для них неопознанный объект. Не телефон. Просто помеха. Пытаются

опознать природу».

— Путешествовать в сети можешь?

«Ломают и там. Внутри. Хотя блокировки работают».

— Давай связь с Серегой, — распорядился я, уминая телом постель, и повернулся на

живот, подоткнув подушку.

Через несколько секунд появился второй участник заговора.

— Ты на месте? — интересовался он.

— Не совсем. В Шянжене. Город рядом с Гонконгом Что-то вроде карантина. Как у

вас?

— Леонидович ждет информации.

— Я его завтра наберу. Сейчас могу сказать, что появился здесь по адресу и,

скорее всего, нас поддержат.

— Как я и думал, — удовлетворенно прозвучал Сергей, — Минута разговора о многом

говорит. Не передумал? — интересовался он.

— Флэшка с собой. Дальше как получится.

— Я все думаю, — продолжил хакер, — Как ты обозначишься перед «системой»? Мы

будем двигаться группой под полным ее контролем, а тут раз, и на одного больше.

— А что Леонидыч думает?

— Не спрашивал.

— Тогда пускай операция идет, как идет, а у меня есть заготовочка. Заодно и ему

нос утрем.

Поболтали еще немного.

Собираясь звонить домашним, задумался, что здорово идти на шаг впереди ситуации,

да еще иметь партнеров.

Утро застало врасплох.

Оказалось, уснул прямо в одежде.

«Малыш» «закопался» под подушкой.

Солнце еще не взошло, и в открытое с вечера окно доносился легкий шум города.

Сообразив, что ранним утром активное население занимается у-шу, я спрыгнул с

кровати и пошел к окну. Машинально глянул на часы, висящие на стене — четыре

тридцать.

На площади перед гостиницей оказалось несколько групп китайцев. Каждая выполняла

свой комплекс упражнений в сером предрассветном мареве. Кто-то отжимался, кто-то

плавно перетекал из стойки в стойку, меняя позиции рук и ног. Почему-то все они

были одеты в темные просторные костюмы и создавали впечатление военизированного

подразделения.

«А кто они еще? — рассудил я, — Китай и так большая армия».

«Малыш» молчал.

Сонливость не проходила.

Закрыл окно, задернул шторы, разделся и забрался под одеяло на прохладную

простынь.

Отоспаться-таки не дали. В семь утра загрохотала дверь.

Сел рывком на постели и попытался вырваться из яркого сна, навеянного

энергетиками поднебесной.

— Миха, подъем! — кричал из коридора Колька, — Жрем и прем.

Опустил босые ноги на пол.

— Встал!

— Жду в холле. Две минуты на сборы тебе.

Странно, но в четыре утра я был бодрей. Сладкие сонные импульсы настойчиво

закрывали мои глаза и тянули на подушку. Машинально поправил ее, собираясь

прилечь, но тут завибрировал «Малыш».

«Вставай, — светилось на экране, — Вас ждут в Гонконге. Ли сяньшен хочет

серьезно с тобой разговаривать. Времени мало».

Глава 38.

Пока добирались до вокзала, брали билеты и садились в поезд, я никак не мог

опознать мимолетную эмоцию, которая все пыталась выбраться наружу.

Поезд тронулся. Устроившись в мягком кресле, понемногу отошел от «гонки»,

которую мне с утра устроил Колька и стал анализировать ощущения.

На завтраке с нами была Е Чай. Она, как и товарищ, выглядела свежей и

отдохнувшей. Слушая их щебетанье, я поглощал овощной салат с жареной свининой.

Голод оказался нешуточный, будто именно я упражнялся ночью в постели, а не эта

парочка.

— Тебе, Миха, Чай-сяоцзе новое прозвище сочинила, — сообщил с набитым ртом

Колька.

— Какое?

— Будда, — удовлетворенно бурчал товарищ, — Миша Будда.

— Мне нравится, — ответил я, — Когда мы с женой лет десять назад в Пекине были,

меня китайцы так и называли.

— Ну, вот видишь, значит, все правильно, тем более, здесь это важно.

— ?? — вопросительно помахал я вилкой.

— Если не позаботишься о прозвище сам, то китайцы его тебе в любом случае

придумают. Никому, наверное, не захочется быть «пузатым», или «толстым Мишей»?

— Понял, понял, — улыбнулся я Е Чай, — А что такое Чай-сяодзе?

— Уважительное обращение к незамужней девушке. Что-то вроде мисс.

— Скажи ей спасибо.

Увлеченный разговором и завтраком, Колька все-таки прозевал расчетное время, и

расставание с подругой получилось скомканным.

Мы унеслись на такси, а она осталась одиноко стоять на крыльце — занесенная в

человеческий муравейник пылинка из далеких Филиппин.

— Понравилась? — поинтересовался Колька, заметив, как я обернулся и замер на

сиденье.

— Приятная девчонка, — отозвался я, помолчав, — Комфортная и домашняя…

— Филиппинки все такие, потому и ценятся как няни, — бурчал мой спутник и