Апокалипсис местного значения

Поднятая приказом из Мурманска тройка «Стрижей» вылетела на перехват «Скорпиона». Новенькие МиГи шли малой высотой и вот-вот должны были засечь рвущийся к Норвежскому морю вертолёт. То, что звену дали наводку о его курсе, намного упрощало задачу. Ка-70 мог создавать в радиусе трёхсот километров дюжину виртуальных двойников и ни один локатор не способен был отличить их от оригинала. Самое надёжное — поймать «Скорпион» визуально, что сейчас и пытались делать «Стрижи», плюнув на свои бортовые компы.

Первым заметил вертолёт ведущий звена, подполковник Сафонов. «Скорпион», прячась за буро-зелёными барханами сопок, уходил на север, к побережью. Сориентировав по радио ведомых, Сафонов кинул свой МиГ на перехват. Если бы на Ка-70 имелось его штатное вооружение, такой манёвр был бы равносилен самоубийству, но Сафонов знал, что вертолёт беззащитен.

Звено, быстро нагнав обречённую машину, сделало над ней круг, пытаясь прижать ещё ближе к сопкам и лишить тем самым свободы манёвра. Сафонов выпустил две сигнальных ракеты прямо по курсу «Скорпиона». Вертолёт никак не отреагировал на это, продолжая рваться на север.

— Экипаж 017-го, приказываю немедленно посадить машину. В противном случае открываем огонь на поражение, — вышел в эфир Сафонов, но ответа не последовало. «Скорпион» точно не замечал истребителей.

Подполковник посмотрел на монитор. До Оленегорска шестьдесят километров. Пора. Дальше сплошные посёлки и военные городки. Если сбивать, то только здесь.

— Внимание, «Стрижи». Атака! — коротко приказал Сафонов и ушёл в сторону, давая ведомым место для разворота.

Сделав вираж, пара МиГов снизилась до трёхсот метров и, почти в упор выпустила ракеты. Оставляя за собой снежно-белые инверсионные хвосты, они ринулись к вертолёту. Защита «Скорпиона» среагировал мгновенно, включив тепловые и электронные ловушки. Три из четырёх ракет нырнули вниз, и ушли куда-то за сопки. Но четвёртая всё-таки врезалась в оливковое брюхо «Скорпиона» и взорвалась.

Вертолёт развернуло, из его турбин повалил желтоватый дым и он, как большая раненая птица, стал падать. Задев за сопку, «Скорпион» завалился на бок, в агонии сбивая винтом макушки деревьев. Через секунду над сопкой взметнулся огненный гриб, бросая в небо осколки чёрной раскалённой брони.

Сафонов спикировал к сбитому вертолёту. Всё было кончено. Искорёженный взрывом, «Скорпион» горел. Вокруг были разбросаны куски фюзеляжа, лопастей, топливных баков. Тел среди этого хаоса видно не было. Скорее всего, люди так и остались в кабине, сгорев заживо.

Подполковник поднял свой МиГ и вызвал по радио базу. Задание было выполнено.

Ключ — остров. 15 июня 2019 г. Ближе к вечеру.

В предбаннике пахло ржаным деревенским квасом, берёзовыми вениками. Я разделся. На скамейке в углу аккуратной стопкой лежала оставленная Джил одежда. Скатав вместе футболку и брюки, я решил присоседить их туда же, как вдруг почувствовал в заднем кармане брюк что-то твёрдое. Боже! Как я мог позабыть?! Я запустил руку в карман и вытащил ту самую вещицу, что отдал мне перед смертью Шалугин. Это был кругляш, заляпанный бурыми пятнами высохшей крови. Я поднёс его к лампе и в её тусклом свете попытался разглядеть, что это.

У меня на ладони лежал гладкий холодный диск из медово-красного сердолика. С одной стороны он был испещрён мелкими причудливыми буквицами, похожими на те, что я видел в пещере. С другой был нанесён какой-то сложный рисунок. Он показался мне смутно знакомым. Возле края диска имелось отверстие для шнурка.

Я потёр диск пальцем, счищая с рисунка кровь. Мама родная, да это же лабиринт! Озеро, пещеры, колодец — всё тщательно вывела на камне рука резчика. Кое-где на рисунке стояли крестики и всё те же странные буквы. Возможно, так обозначались ловушки, вроде той, в которую угодил Коля-Череп. Я поискал глазами, куда бы спрятать таинственную вещицу на то время, пока буду париться и положил её под бочонок с квасом.

Оставалось ещё одно маленькое дельце. Я снял трусы и тщательно прощупал резинку. Вот он. Я разорвал ткань зубами и выдавил из промочи блестящую чечевицу «жучка». С каким-то внутренним омерзением, будто это был не электронный прибор, а отвратительное ядовитое насекомое, я поднёс его к печке и, отворив чугунный заслон, швырнул прямо в пекло.

Сбросив с души эту неприятную мелочь, я вошёл в парилку, и бодрый сухой пар ударил по моим лёгким.

Через полчаса, вволю поистязав себя веником и надышавшись квасного пара, я вернулся в терем. Хозяйки внизу слышно не было, и я решил, что она не стала дожидаться меня и отправилась спать. Не задерживаясь в горнице, я поднялся наверх.

Дверь в мои апартаменты была приоткрыта и оттуда в коридор падала зыбкая полоса света от ночника. Я вошёл в комнату и замер. На моей кровати, по-детски подобрав под себя ноги, спала Джил. Она успела переодеться в лёгкий халатик, привести свои волосы в порядок и выглядела теперь на все сто.

Я постоял рядом, осторожно накрыл Джил одеялом и поцеловал в висок. Она не проснулась. Я неслышно отошёл от девушки и, вздохнув, улёгся на вторую кровать.