Апокалипсис местного значения

— Ты насчёт вертолёта? — Шатохин похлопал меня по плечу. — Успокойся. Посадят его где-нибудь. Никуда он не денется. Оружия, слава Богу, на нём нет.

— Не всё так просто, капитан. У них на борту контейнер с мутагеном. А это почище атомной бомбы.

Шатохин побледнел и уставился на меня:

— Ты что, серьёзно?

— Да уж, не шучу.

— А что это за оружие? Я про него ничего не знаю. Откуда они его взяли?

— Здесь, на острове, была лаборатория, — быстро объяснил я, — Когда-то там разрабатывали биологическое оружие. Оружие возмездия.

— Этот самый мутаген?

— Да, этот самый. Сейчас в руках Гриффита контейнер с этой дрянью. Если ему стукнет в голо-

ву распылить его над крупным городом, то это будет катастрофа. Апокалипсис, так сказать, местного значения.

— Так вот зачем они всё это затеяли? Оружие возмездия. Боже мой, — с неподдельным ужасом в голосе произнесла Джил. — Капитан, Гриффит не будет сбрасывать мутаген. У него другие планы, — твёрдо сказала она.

Мы с Шатохиным вопросительно посмотрели на неё.

— Он при мне говорил про какой-то корабль, — пояснила Джил. — Названия я не запомнила, но оно, кажется, арабское. И ещё он нёс что-то насчёт апельсинов и Мурманска.

— Так, ясно, — Шатохин вынул из бокового карманчика маленькую плоскую рацию и быстро заговорил:

— «Батон»-1 вызывает «Батон»-2. Туйтеев, ты? Слушай внимательно, Талгат. На борту 017-го игрушка. Да, серьёзная игрушка. Свяжись с базой. Пусть поднимут «Стрижей» на перехват. Борт идёт курсом на Мурманск. Цель — передача игрушки на иностранное судно в нейтральных водах. Судно, предположительно, арабское. Пусть погранцы тормозят всех, кто вышел из Мурманска. Понял? Ну, добро.

Шатохин убрал рацию и задумчиво посмотрел на нас с Джил.

— Ну, а с вами что делать, секретные агенты? — спросил он с лёгкой усмешкой. — Вы оба на ногах еле держитесь.

Капитан был прав. Джил выглядела уставшей и измученной, а я и вовсе готов был хоть сейчас упасть прямо на траву и уснуть. К тому же, жутко хотелось есть.

— До посёлка нас не подкинешь, капитан? — попросил я.

— Посёлок? Это на мысочке который? Подкину, о чём речь! Что ещё?

— Километрах в семи к западу котлован.

— Ну, видел, — кивнул Шатохин, — там ещё строят вроде чего-то.

— Да ни хрена там не строят. Шахту они бьют к лабиринту. К лаборатории. Там же у этих ребят что-то вроде штаба. Охрана — человек десять при стволах.

— Понял. — Шатохин снова достал рацию. — Талгат, это опять я. Стройку пролетали, помнишь? Сбегай туда, разберись со строителями. Да, охрана есть. Вооружение лёгкое.

— Погоди, — вспомнил я вдруг, — сумка. Пусть сумку мою поищут. Там ствол табельный и кой-какое барахлишко ценное.

— Талгат, — снова вызвал своего напарника капитан, — тут один хороший человек насчёт вещичек своих хлопочет. А, ты всё слышал? Сделаешь? Ну, тогда будь.

Шатохин убрал рацию и сделал приглашающий жест:

— А теперь прошу на баржу. Тарасов, — крикнул он своим, — грузи ребят, уходим.

Вместе с десантниками мы впрыгнули в странный аппарат, бесшумно висящий над землёй, и он тут же стал подниматься вверх, как скоростной лифт. Я ощутил даже солидную перегрузку.

Внутри баржи было непривычно тихо, не чувствовалось никакой вибрации и не пахло горючим. От множества иллюминаторов шёл приглушённый фильтрами свет. Эти курортные условия дополнялись широкими, сделанными под кожу, креслами, на которые по двое расселись десантники. Нас с Джил тоже усадили на одно из них, но насладиться комфортом мы так и не успели — очень скоро внизу замелькали крыши знакомого посёлка.

Посмотреть на диковинный летательный аппарат высыпал весь персонал. Кроме хозяек теремов, задрав в небо головы, таращились на наш «батон» и несколько мужичков, не похожих ни на «строителей», ни на бандюг Гоффмана. Скорее всего, какие-нибудь кержаки, нанятые на сезон в дворники или плотники.

Баржа повисла в метре от земли, и нам с Джил пришлось прыгать.

— Эй, секретные агенты, счастливо отдохнуть! — Шатохин махнул нам из люка рукой, и «батон» стал бесшумно набирать высоту.

Нас обступили со всех сторон, ахая и качая головами.

— Где ж вы были-то, миленькие? — запричитала наша хозяюшка, прижимая к груди руки. Её было не узнать. Ни сарафана, ни кокошника, ни свекольных румян на щёках. Их заменили вполне современный брючный костюм вишнёвого цвета и губная помада в тон. Только говор хозяюшки остался прежним.

— А мы уж обыскалися вас, — окала она, — думали, неровён час, случилось чего. На стройке-то видели, али нет, пожар-то какой случился?

— Ладно тебе, Матвевна, — вмешался один из кержаков. — Люди на ногах еле стоят, а она с пожаром со своим.

— И то правда, — спохватилась она, — идём в хату. Я вам сейчас щец горяченьких. Да и отдохнёте, а мужички пока баньку стопят. Первое дело банька-то.