Читаем Аплодисменты полностью

Мой показ состоял из трех отрывков: роль Джульетты, та самая, которую я репетировала в коридорах Театра-студии киноактера, и два отрывка из спектаклей театра «Современник». Выучила целую картину из спектакля «Назначение», показывалась в той самой роли, которую так блистательно играла Нина Дорошина. И еще приготовила сцену из второго акта пьесы того же Володина «Старшая сестра». Выучила я эти отрывки самостоятельно. С актерами договорилась. Текст прошли перед показом. Потому мой показ был в общем-то импровизацией. Ни танец, ни пение под гитару для меня проблемой не были, сложнее оказалось в монологах, в общении с актерами, которых я видела так непривычно близко. Но это было так интересно, так азартно. Я совершенно не помнила себя. Неслась на какой-то высокой волне, которая мне могла только присниться. Кажется, у меня в жизни до того вечера больше не было таких пиков, когда все самое невозможное находило реальное воплощение. В театр меня приняли почти единогласно. За исключением голоса одного актера, аргумент которого меня тогда сильно удивил: «А что она будет у нас играть?» Как что? Нет, очевидно, он, будучи внутри механизма, знал что-то, чего мне не дано было тогда знать. Но теперь я знаю. В театре у актера должно быть свое место. Меня взяли без места. Но ведь взяли, все справедливо. Но нет. Нельзя идти в театр, если не имеешь гарантии на место. Пусть оно будет голым плацкартом, но твое. Ты его потом обживешь, если у тебя есть что-то от бога. Нельзя в театре «проехать зайцем». Театр — это не поезд, который когда-то достигнет конечного теплого пункта. В театре долго без места не проживешь. Или потеряешь себя. Вот так. Единица для меня была, а места не было. Во втором составе я получила сразу одну большую роль. Но, как назло, роль голубую, из пьесы «Сирано де Бержерак». А уж если что-то мне не дано играть, так это именно такие роли, типа Роксаны, героини той пьесы. Из всех швов атласного белого платья выпирал мой отнюдь не голубой характер и мое полупролетарское происхождение вместе с остатками харьковского акцента. Зато за мной прочно были закреплены выходные роли, в которых у меня не было замены. Сыграла два срочных ввода. Потом и это как-то прекратилось.

Я все явственнее начинала постигать неведомые мне тайны общения: соблюдение дистанций, неглубокие привязанности, открытые неприязненности, умение чего-то не замечать, не задавать открытых вопросов и не давать быстрых ответов. Не удивляться, если вдруг начинается разнос — и тут уже все своими именами, каждому точную его стоимость, а потом — опять как раньше… И когда уже почти ничего не поражало меня, я подумала: ну что? Пожалуй, хватит. Нет, нет, мало, еще мало. Надо вот так еще себя поломать. Мое от меня пока не уходит, оно пока при мне. Разумом я отлично понимала, что мне здесь многое неродное, но сознательно еще работала и существовала. Радость на сцене в том, как репетируют и играют талантливые люди. И в этом плане как актриса я провела в театре прекрасные минуты своей жизни.

Олег Табаков. Тогда мне казалось, что, если он будет на русском языке играть в любой стране мира, любой перевод только умалит достоинство этого большого актера. Талант международного класса. И точно. Прошло время. Он выезжает за рубеж. Играет в иностранных спектаклях на русском языке. И зарубежный зритель восторженно приветствует его. Он ставит спектакли за рубежом и как режиссер показывает зарубежным артистам, как это «по-русски» нужно играть. Мне рассказывали, что трудно повторить то, что показывает Табаков. Да и как повторить, если на сцене от удовольствия забываешь текст своего маленького эпизода, глядя на этого артиста, всегда идущего по лезвию ножа, почти на запрещенных приемах, на ходу выдумывающего, импровизирующего, перевоплощающегося так тотально, что просто щупаешь себя за нос, а может, ты во сне? И так каждый спектакль. И в такие минуты забываешь о всех своих недочетах, ошибках и провалах вне сцены. Вся кулуарная возня кажется ничтожной в сравнении с таким праздником. Пусть только на сцене счастье. Сейчас это самое главное. Пусть мой человеческий склад совершенствуется и перестраивается… если сможет.

Обожаю талантливых людей. Перед талантом млею всегда. Бездарных и претенциозных не люблю и не скрываю этого. Берись за то, чему ты сроден. И… враги тут как тут. Что ж, здравствуйте, товарищи враги! А жизнь, в общих чертах, продолжается, черт побери, а?… И вас все больше и больше.

…Но не было ролей. Не сыграла я ни в «Назначении», ни в «Старшей сестре». Вернее, в «Старшей сестре» сыграла. Девушку из общежития. Казалось бы, вроде танцую и пою, и хотя бы этим отличаюсь. Но на сцене пели и танцевали другие, разучивая танец неделями. А на показе я его делала с ходу. Может, это нескромно, но это факт.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии