Анжелика. Путь в Версаль

Ее удивило искреннее внимание спутника. Ходили слухи, что с того момента, как его подруга Марта де Вижан удалилась в монастырь кармелиток, расположенный в предместье Сен-Жак, принц Конде никогда не оказывал дамам принятых знаков внимания. Он требовал от них только плотских удовольствий и на протяжении многих лет предпочитал лишь короткие связи с женщинами довольно низкого происхождения. В гостиных его грубость в отношении прекрасного пола препятствовала самым лучшим намерениям. Но сейчас принц явно прилагал усилия, чтобы понравиться.

Карета въехала во двор особняка Ботрейи.

Анжелика поднялась по мраморным ступеням. Каждая мелочь этого пропорционального и светлого дома говорила ей о Жоффрее де Пейраке. Это он заказал кованые решетки балконов и перил с мягкими линиями виноградных акантов, деревянные позолоченные фризы, окаймляющие гладкие мраморные панно и зеркала, статуи и бюсты, каменных зверей и птиц – заботливых гениев счастливого семейного очага, расставленных по всему дому.

– Вы молчите? – с удивлением заметил принц Конде, когда они миновали два первых этажа парадных апартаментов. – Обычно мои посетительницы щебечут, как попугайчики. Вам не нравится эта архитектура? Но говорят, что вы отлично разбираетесь во всем, что касается обустройства дома.

Они находились в маленькой гостиной, обитой синим атласом с золотой вышивкой. Кованая решетка изящного рисунка отделяла их от длинной галереи, выходящей в сад.

На фронтоне расположенного в глубине комнаты камина, по бокам которого расположились два скульптурных льва, виднелась свежая трещина. Анжелика подняла руку и коснулась ее.

– Почему разбили это украшение? – спросила она. – И я заметила, что это не первое повреждение. Смотрите, даже на окнах гостиной в некоторых местах стерт рисунок.

Принц помрачнел:

– Я велел уничтожить монограммы бывшего владельца особняка. Наступит день, и я приведу все в порядок. Правда, не знаю когда!.. Я предпочитаю тратить деньги на свой загородный дом в Шантийи.

Анжелика продолжала гладить изуродованный герб:

– А почему вы не оставили все как есть, вместо того чтобы так увечить?

– Мне неприятен вид герба этого человека. Он был проклят!

– Проклят? – эхом откликнулась она.

– Да. Дворянин, делавший золото по наущению дьявола. Его сожгли. И король подарил мне его особняк. Но я так и не понял, не хотел ли его величество навлечь тем самым на меня несчастье.

Анжелика медленно подошла к окну и выглянула наружу:

– А вы, сударь, его знали?

– Кого? Этого пр'oклятого дворянина? На мое счастье, нет!

– Мне кажется, я припоминаю это дело, – сказала она внешне очень спокойно, однако внутри пугаясь своей смелости. – Кажется, это был тулузец, господин де Пейрак?

– Да, это так, – равнодушно подтвердил принц.

Анжелика провела языком по пересохшим губам.

– А разве тогда не шла молва, что его осудили в основном потому, что он знал что-то очень нехорошее про господина Фуке, который обладал в то время необыкновенной властью?

– Может быть. Фуке долгое время считался некоронованным королем Франции. Для этого у него имелось достаточно денег. Он многим доставил большие неприятности. Например, мне. Ха! Ха! Ха!.. Ба! Теперь-то все быльем поросло.

Анжелика взглянула на него через плечо. Принц Конде опустился в кресло и водил кончиком трости по орнаменту ковра. Если у него вырвался горький смешок при воспоминаниях о неприятностях, причиненных Фуке, то он никак не отреагировал на намек, касающийся Жоффрея де Пейрака. У молодой женщины появилась уверенность, что это не он шпионил за ней долгие годы, подослав лакея Клемана Тоннеля. Кто знает? Возможно, Фуке еще раньше приставил этого Клемана Тоннеля шпионить за принцем Конде. Заговоры той поры включали и более сложные интриги, и у дворян были все основания как можно скорее выбросить из памяти минувшие события.

И к чему господину принцу вспоминать теперь, что когда-то он хотел отравить Мазарини и продался Фуке? Он достаточно потрудился, чтобы вернуть расположение все еще недоверчивого юного короля, а сегодня он старается разговорить эту красивую молодую женщину, тайная грусть которой, скрытая под веселым смехом, привлекала его гораздо сильнее, чем он думал.

– Во время процесса над де Пейраком я находился во Фландрии, – вновь заговорил он. – И не очень интересовался этим делом. Меня это никак не касалось! Я получил особняк и, признаюсь, почти не обрадовался. Кажется, колдун здесь никогда не жил. И тем не менее я чувствую печаль и угрозу, исходящие от этих стен. Как будто это декорации для спектакля, так никогда и не сыгранного… Эти изящные предметы ждут хозяина, а не меня. Я оставил конюха из прежней прислуги графа де Пейрака. Он утверждает, что иногда видит по ночам его призрак… Вполне возможно. Здесь ощущаешь чье-то присутствие, которое тебя отторгает и гонит. Поэтому я бываю тут как можно реже. И у вас создается такое же неприятное впечатление?

– Нет, наоборот, – прошептала Анжелика.

Она разглядывала обстановку. «Здесь я у себя, – думала она. – Я и мои дети и есть те хозяева, которых ждут эти стены».

– Так вам нравится особняк?