Анжелика. Путь в Версаль

– А! Ты даже поняла, что это мышьяк? – засмеялся он и тут же ее отпустил.

Дегре погрузился в размышления. Казалось, его мысли очень далеко. Измученная болью, Анжелика приходила в себя.

Через минуту он снова толкнул ее на стул и, придвинув табурет, уселся напротив:

– Теперь ты стала умницей, и я больше не сделаю тебе больно.

Пока она рассматривала свои бескровные и омертвелые ладони, он зажал между колен дрожащие колени Анжелики.

– Ну давай рассказывай свою маленькую историю.

Он немного склонил голову набок и не смотрел на нее, превратившись в сурового исповедника зловещих тайн. Она заговорила бесцветным голосом:

– У Глазера была комната с ретортами… Лаборатория.

– Естественно… Всем известно, что это аптекарь.

– Белый порошок лежал в бронзовой миске на прилавке. Я узнала его по чесночному запаху. Трус хотел попробовать, но я не дала, сказав, что это яд.

– Что ты еще заметила?

– Возле миски лежал пакет из толстой бумаги, запечатанный красной печатью.

– На пакете было что-то написано?

– Да. Для господина Сент-Круа.

– Прекрасно. А еще?

– Трус опрокинул реторту, и она разбилась. Шум разбудил хозяина. Мы побежали, но в прихожей услышали, что он спускается по лестнице. Он крикнул: «Нанет! (или какое-то другое похожее имя). Вы забыли закрыть кошек». И еще он спросил: «Это вы, Сент-Круа? Вы пришли за снадобьем?»

– Прекрасно! Прекрасно!

– Потом…

– Что было потом, мне все равно! – отмахнулся полицейский. – Все, что мне нужно, я уже знаю…

Потом… Перед Анжеликой вновь возникла темная улица, по которой неслась собака Сорбонна. Молодая женщина бежала как сумасшедшая. Прошлое не хотело умирать. Мрачное, мерзкое, оно возрождалось, перечеркивая четыре года упорного и честного труда. Анжелика попробовала сглотнуть, но горло словно одеревенело. Наконец ей удалось произнести:

– Дегре… Когда вы об этом узнали?..

– …Что ты Маркиза Ангелов? – спросил он, бросив насмешливый взгляд. – Черт возьми, да с той самой ночи. Ты думаешь, что в моих привычках отпускать девку, когда я ее уже застукал, да еще возвращать ей нож?

Значит, он узнал ее! Ему известны все этапы ее падения.

– Я должна объяснить, – поспешно сказала она. – Каламбреден – сын крестьянина из нашей деревни… Он товарищ моих детских игр. Мы говорили на одном наречии.

– Да мне ни к чему история твоей жизни! – сурово оборвал он.

– Нет, выслушайте! – жалобно закричала Анжелика, вцепившись в него. – Нужно, чтобы я рассказала… Нужно, чтобы вы меня поняли. Он товарищ детства, затем стал в замке лакеем. А потом исчез. И нашел меня, когда я приехала в Париж… Понимаете, он всегда желал меня… А меня тогда все бросили… И вы тоже. Вы тоже тогда меня оставили… в снегу. И он меня взял и подчинил себе… Дегре, это правда, я пошла за ним, но я не совершала всех этих преступлений, которые вы мне приписываете. Это не я убила полицейского Мартена, клянусь вам… Я убила только один раз. Да, это правда, я убила принца нищих. Но ради спасения собственной жизни и чтобы спасти своего ребенка от уготованной ему страшной участи…

– Так это ты убила принца нищих, этого Ролена Коротышку, на всех наводившего ужас? – удивленно и весело вздернул брови Дегре.

– Да.

– О-ля-ля! – рассмеялся он негромко. – Что за номер, Маркиза Ангелов! Ты, сама? Большим ножиком? И раз-з!

Анжелика побледнела. Чудовище снова было здесь, в двух шагах, оно навалилось на нее, и из его перерезанного горла хлестала кровь. Ей показалось, что ее сейчас вырвет.

– Ну, не строй из себя неженку! Да ты совсем закоченела. Давай-ка я тебя согрею.

Он посадил ее на колени, крепко прижал к себе и страстно укусил в губы.

Она вскрикнула от боли и вырвалась из его объятий.

И вдруг к ней вернулось хладнокровие.

– Господин Дегре, – сказала она, собрав остатки достоинства, – я буду вам признательна, если вы уже сейчас примете решение на мой счет. Арестуете вы меня или отпустите?

– В данный момент ни то ни другое, – отвечал он беззаботно. – После нашего короткого разговора нельзя вот так сразу расстаться. Ты думала, что полицейский – это грубая скотина. А на самом деле при случае я могу быть очень нежным.

Дегре встал перед ней. Он улыбался, но в глазах вновь появился красноватый отблеск. И раньше чем она успела сделать хоть одно движение, он обнял ее.

– Иди сюда, моя милая зверюшка, – шептал он, склонившись к ее лицу.

– Я не хочу, чтобы вы говорили со мной в таком тоне! – закричала Анжелика. И вдруг разразилась рыданиями.

Они нахлынули неожиданно. Ураган слез, неистовство рыданий, разрывающих сердце, мешающих дышать.

Дегре перенес ее на кровать, усадил и какое-то время спокойно и очень внимательно за ней наблюдал. Потом, когда рыдания стали стихать, он принялся ее раздевать. Анжелика чувствовала на шее прикосновение его пальцев, с ловкостью камеристки вынимавших булавки из ее корсажа. Ослабев от слез, она уже не могла сопротивляться.

– Какой вы злой, Дегре! – всхлипывала она.

– Нет, милочка, я не злой.

– Я-то думала, что вы мне друг… Я думала, что… О боже мой! Как я несчастна!

– Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Ну что за мысли! – снисходительно сказал Дегре ворчливым тоном.