Анж Питу

– Да. Я возьму лошадь у кума Лефрана, а Каде оставлю у него, бедный конь выбился из сил. Вечером мы будем в Париже.

– Ладно, господин Бийо.

– Ну, вперед!

Питу попытался встать.

– Я с дорогой бы душой, господин Бийо, но не могу, – сообщил он.

– Не можешь подняться?

– Не могу.

– Но совсем недавно ты так подскочил.

– В этом нет ничего удивительного: я услышал ваш голос и к тому же получил плеткой по спине. Но такие вещи действуют только раз, сейчас я уже привык к вашему голосу, что же касается плетки, то уверен: вы используете ее лишь для того, чтобы стронуть с места беднягу Каде, который устал не меньше меня.

Рассуждения Питу, в точности следовавшие логике, которой учил его аббат Фортье, убедили и, можно сказать, тронули фермера.

– Ладно, у меня нет времени оплакивать твою судьбу, – объявил он Питу. – Сделай усилие и садись на круп Каде.

– Но ведь мы так погубим бедного Каде, – сказал Питу.

– Не бойся, через полчаса мы будем у папаши Лефрана.

– Но, дорогой господин Бийо, – запротестовал Питу, – мне кажется, что мне совершенно незачем ехать к папаше Лефрану.

– Почему?

– Да потому что вам нужно в Даммартен, а не мне.

– Все так, но мне нужно, чтобы ты поехал со мной в Париж. Там ты мне пригодишься. У тебя крепкие кулаки, а я уверен, что вскоре там со всех сторон посыплются тумаки и затрещины.

– Вот как? – протянул Питу, не слишком обрадованный открывающейся перспективой. – Вы так думаете?

И он вскарабкался на Каде, причем Бийо подсаживал его, словно он был куль с мукой.

Фермер выехал на дорогу и так успешно действовал уздой, коленями и каблуками, что меньше чем через полчаса доехал до Даммартена.

В город Бийо въехал по узенькой улочке. Он оставил Питу и Каде во дворе фермы папаши Лефрана, а сам пошел прямиком в кухню, где папаша Лефран как раз застегивал гетры, собираясь объехать поля.

– Кум, быстрее самую сильную твою лошадь, – потребовал Бийо, не дав папаше Лефрану даже времени высказать удивление.

– Это значит Марго, – отвечал тот. – Добрая кобыла. Она как раз оседлана, я собирался ехать.

– Ладно, Марго так Марго. Только предупреждаю, может вполне случиться, что я ее загоню.

– Загонишь Марго! А зачем это тебе?

– Сегодня вечером мне нужно быть в Париже, – хмуро ответил Бийо.

И он показал Лефрану масонский знак, свидетельствующий о крайней срочности.

– В таком случае можешь загнать Марго, – согласился папаша Лефран. – Но ты мне отдашь Каде.

– Согласен.

– Стаканчик вина?

– Два.

– Похоже, ты не один?

– Да, со мной один славный парень, но он так устал, что даже не смог зайти сюда. Вели дать ему что-нибудь.

– Сейчас, сейчас, – сказал фермер.

За десять минут кумовья выпили каждый по бутылке вина, а Питу проглотил двухфунтовый хлеб и полфунта сала. Пока он насыщался, работник фермы, добрый малый, обтирал его пучком свежей люцерны, словно Питу был его любимым конем.

Растертый и подкрепившийся, Питу тоже выпил стакан вина, налитый из третьей бутылки, которая была опустошена куда быстрее, чем первые две, поскольку Питу, как мы уже упомянули, принял участие в ее распитии. После этого Бийо сел верхом на Марго, а Питу, негнущийся, словно циркуль, устроился у него за спиной.

Подстрекаемая шпорами, добрая кобыла мужественно потрусила в Париж, неся на спине двойную тяжесть: на ходу она неутомимо отгоняла хвостом мух, смахивая заодно пыль со спины Питу, а временами и хлестала его по тощим икрам в плохо натянутых чулках.

X. Что произошло в конце пути, которым следовал Питу, то есть в Париже

От Даммартена до Парижа восемь лье. Первые четыре лье Марго преодолела довольно легко, но после Бурже ноги ее, хотя к ним и прибавились длинные ноги Питу, утратили гибкость. Смеркалось. Около Ла Виллет Бийо заметил в стороне Парижа зарево. Он указал Питу на красное свечение, простиравшееся до горизонта.

– Так это войска встали там биваком и разожгли костры, – объяснил ему Питу.

– Какие еще войска? – удивился Бийо.

– А они и здесь есть, – сообщил Питу. – Почему же им не быть там?

Действительно, внимательнее глянув вправо, папаша Бийо обнаружил, что в темноте по равнине Сен-Дени перемещаются в молчании отряды пехоты и конницы.

Лишь иногда при бледном свете звезд поблескивало оружие.

Питу, который во время своих ночных вылазок в лес приучился видеть в темноте, указал даже хозяину на пушки, увязшие чуть ли не до ступиц на сыром лугу.

– Ого! – протянул Бийо. – Выходит, там произошли какие-то события? Давай-ка поторопимся, дружище.

– А вон там тоже огонь, – объявил Питу, сумевший приподняться на крупе Марго. – Видите? Видите? Вон искры.

Марго остановилась. Бийо спрыгнул на дорогу и подошел к группе солдат в сине-желтых мундирах, устроившихся биваком под придорожными деревьями.

– Друзья, – обратился он к ним, – вы не можете мне сказать, какие новости из Парижа?

В ответ он услышал ругательства, произнесенные на немецком языке.

– Что они такое говорят? – спросил Бийо у Питу.

– Единственное, что я могу сказать, дорогой господин Бийо: это не латынь, – ответил дрожащий Питу.

Бийо задумался и огляделся.