Анж Питу

Вдруг Питу показалось, что на страницы, доселе освещенные утренним солнцем, упала тень. Она была слишком темной, чтобы быть тенью облачка, и могла быть отброшена лишь непрозрачным телом; однако бывают непрозрачные тела, весьма приятные для глаза, и Питу живо обернулся, желая посмотреть, кто же это заслонил ему солнце.

Питу ждало разочарование. Да, действительно непрозрачное тело застило ему солнечный свет, тепло, точь-в-точь как Александр Македонский Диогену, что и возмутило философа. Но это непрозрачное тело отнюдь не было очаровательным и даже, напротив того, было крайне неприятного вида.

Мужчина лет сорока пяти, ростом и худобой превосходящий Питу и в такой же, как у него, поношенной одежде, стоял у него за спиной и через плечо читал книгу с интересом, сравнимым разве что с рассеянностью юноши.

Питу пребывал в крайнем изумлении. Мужчина в черном раздвинул в вежливой улыбке губы, явив взору четыре последних зуба – два сверху, два снизу, – торчащих вперед, точно клыки у кабана.

– Американское издание, – гнусавым голосом произнес он, – формат ин-октаво, «О свободе людей и независимости наций», Бостон, тысяча семьсот восемьдесят восьмой год.

Человек в черном сообщал это, а Питу в удивлении все шире и шире раскрывал глаза, так что когда тот кончил, глаза юноши стали совершенно круглыми и дальше открываться им было просто некуда.

– Бостон, тысяча семьсот восемьдесят восьмой год. Верно, сударь, – подтвердил Питу.

– Сочинение доктора Жильбера, – продолжал человек в черном.

– Да, сударь, – вежливо отвечал Питу.

И он встал, поскольку ему всегда твердили, что неприлично разговаривать сидя с теми, кто выше тебя по положению, а по простоте душевной Питу полагал, что любой человек имеет право считать себя вышестоящим по отношению к нему.

Встав же, Питу заметил в окошке движение чего-то розового и тотчас обратил туда взор. Этим розовым видением была м-ль Катрин. Она как-то странно смотрела на Питу и делала ему непонятные знаки.

– Сударь, не сочтите за нескромность, – спросил человек в черном, который стоял спиной к окну и потому не видел, что там происходит, – скажите, кому принадлежит эта книга?

И он указал пальцем, однако не касаясь страницы, на книгу, которую держал в руках Питу.

Питу собрался уже ответить, что книга принадлежит г-ну Бийо, но тут до него долетели слова, произнесенные чуть ли не умоляющим шепотом:

– Скажите, что она ваша.

Человек в черном, все внимание которого было приковано к книге, этих слов не расслышал.

– Сударь, книга принадлежит мне, – величественно объявил Питу.

Человек в черном поднял голову: он заметил, что время от времени Питу отводит от него удивленный взгляд и куда-то смотрит. Он оглянулся на окно, но Катрин догадалась о его намерении и, быстрая, как птичка, скрылась.

– Что это вы все смотрите наверх? – поинтересовался человек в черном.

– Сударь, – с улыбкой сказал ему Питу, – позвольте вам заметить, что вы чрезмерно любопытны. Curiosus, или вернее, avidus cognoscendi[52], как сказал бы мой учитель аббат Фортье.

– Значит, вы утверждаете, – спросил человек в черном, ничуть, похоже, не оробевший от доказательства учености, которое дал ему Питу, дал намеренно, дабы его собеседник составил о нем более высокое мнение, нежели у того сложилось с первого взгляда, – что эта книга принадлежит вам?

Питу скосил глаза так, чтобы окошко оказалось в поле его зрения. Там на миг возникла Катрин и кивнула.

– Да, сударь, – подтвердил Питу. – Вы хотели бы почитать ее? Avidus legendi libri или legendoe historioe[53].

– Сударь, – сказал человек в черном, – мне кажется, ваше положение выше, чем можно было бы подумать, судя по вашему платью: Non dives vestiti sed ingenio[54]. Вследствие чего я вас арестую.

– Как арестуете? – вскричал совершенно потрясенный Питу.

– Да, сударь, вы арестованы. Прошу вас, следуйте за мной.

Питу оглянулся вокруг и обнаружил двух полицейских стражников, ожидающих распоряжений человека в черном; они, казалось, выросли из-под земли.

– Составим протокол, господа, – распорядился человек в черном.

Один из стражников связал Питу руки веревкой и забрал у него книгу доктора Жильбера.

Второй веревкой он привязал Питу к кольцу, вбитому под окном.

Питу намеревался протестовать, но услышал, как тот же самый голосок, имевший такую власть над ним, шепнул:

– Не противьтесь.

Поэтому Питу покорно позволил себя связать и привязать, чем очаровал стражников, а главное, человека в черном. По этой причине они спокойно оставили его, а сами вошли в дом, где оба стражника уселись за стол, а человек в черном… Впрочем, о его действиях мы узнаем чуть позже.

Чуть только стражники и человек в черном скрылись за дверью, как тот же самый голос произнес:

– Поднимите руки.

Питу поднял не только руки, но и голову и увидел бледное, растерянное лицо Катрин, в руках у нее был нож.

– Выше, еще выше, – прошептала она.

Питу встал на цыпочки.

Катрин свесилась из окна, лезвие перерезало веревку, и руки Питу снова стали свободны.

– Возьмите нож, – сказала Катрин, – и перережьте веревку, которой вы привязаны к кольцу.