Анубис

— Умоляю вас! — Грейвс замахал на нее обеими руками. — У нас так редко бывают гости, что для меня это даже удовольствие. К тому же это не составит мне никаких хлопот, — усмехнулся он с намеком. — Разве что придется дать Тому парочку дополнительных указаний. А повар он отменный, сами увидите.

Мисс Пройслер все еще не удостаивала его ответа, зато на миг прекратила уборку и обвела комнату таким красноречивым взглядом, который не хуже всяких слов выражал ее мнение о способностях Тома. «Надеюсь, повар из него окажется получше, чем эконом», — говорил этот взгляд.

— Ну ладно, — Грейвс поднялся, ничуть не скрывая своего разочарования от оборота, который принял этот разговор. По всей видимости, он заявился сюда с вполне определенными намерениями, которые теперь не видел возможности осуществить. — Пойду посмотрю, все ли в порядке. Итак, договорились: через два часа в моей хижине.

Он сделал пару шагов по направлению к двери, но внезапно остановился и снова обратился к мисс Пройслер:

— Да, мисс Пройслер, не волнуйтесь за свою кошку. Она просто спряталась от грозы. Том за ней присматривает.

— Клеопатра у вас? — с сомнением спросила мисс Пройслер.

— Боюсь, ваша четвероногая подружка не слишком меня жалует, — признался Грейвс со стесненной улыбкой. — Тем больше она души не чает в Томе. Я скажу ему, чтобы он принес ее к ужину.

Гроза бушевала с нарастающей силой еще добрые часа полтора, прежде чем пошла на убыль. Рев урагана постепенно стих до порывов нормального ветра, а барабанный грохот сменился на шум обычного дождя.

Могенс несколько раз приоткрывал дверь, чтобы выглянуть на улицу, и с каждым разом прояснялось все больше. И каким-то зловещим образом точно к назначенному времени дождь прекратился, так что у них не осталось никакой возможности найти повод, чтобы уклониться от предложения Грейвса. Ветер спал до легкого бриза, которому еще хватало сил разгонять тучи. Однако светлее не стало. С той же быстротой, с которой небо очищалось от облаков, на землю спускались сумерки. Когда они покинули дом, чтобы коротким путем добраться до жилища Грейвса, стемнело уже основательно.

По дороге их ожидал еще один, хоть на этот раз приятный, сюрприз: несмотря на то, что ливень окончательно превратил землю в жидкое месиво, они прошли к хижине, не замочив ног. Кто-то — вероятнее всего Том — настелил дорожку из досок. Конечно, им приходилось балансировать на узком настиле, зато не было опасности утопнуть по колено в грязи. Мисс Пройслер была несказанно тронута такой предупредительностью, а в Могенсе она пробудила только злость и детское упрямство. Хоть его и мало заботили подобные вещи, раздражало то, что практически всю тяжелую работу по лагерю исполнял один Том. Он представил себе, сколько мучений — к тому же совершенно излишних — должен был испытать мальчик, чтобы натаскать сюда больше дюжины толстых брусьев и досок и уложить их в этой трясине. В глазах мисс Пройслер Грейвс с самого начала не имел ни единого шанса на благоволение, а что касается его, Могенса, то выложи Грейвс собственноручно дорожку из золотых слитков к его хижине, он и тогда бы не изменил своего решения убраться отсюда, да побыстрее.

Внутри жилище Грейвса было залито теплым светом многочисленных свечей, но это оказалось не единственной переменой. Изменения в интерьере были столь радикальны, что и недавно произошедшие с квартирой Могенса, только вот мисс Пройслер у Грейвса под рукой не было. До самого последнего уголочка все было безупречно вылизано, а большой стол, который еще несколько часов назад казался Могенсу воплощением хаоса, был очищен и накрыт к торжественному ужину на три персоны. Он мог бы утереть нос и самому фешенебельному ресторану: на чистой скатерти сверкал бликами драгоценный фарфор, бокалы из граненого хрусталя и весомые серебряные приборы с инкрустацией золотом. В воздухе витали такие ароматы, что у Могенса потекли слюнки. Но самым большим потрясением оказался сам Джонатан Грейвс: он переоделся, на нем красовался фрак с белоснежной рубашкой и галстуком-бабочкой, к этому костюму гамаши и начищенные до блеска туфли. Могенс, который в преддверии путешествия был одет скорее по соображениям целесообразности и практичности, вдруг показался себе небрежным, даже неопрятным, что еще больше настроило его против Грейвса. Возможно, несмотря ни на что, он беспочвенно приписывал Грейвсу большую часть его коварства, хоть и допускал, что за всем этим кроется какой-то умысел, но ему нравилось такое представление. Все походило на то, что, освободившись от влияния Грейвса, он только и делал, что судорожно искал, в чем бы обвинить своего бывшего товарища.

При их появлении Грейвс поднялся и поспешил навстречу мисс Пройслер, с изящным поклоном он поцеловал ей руку. Мисс Пройслер была слишком огорошена, чтобы сделать что-то другое, чем просто застыть. Но ее потрясение, как с досадой заметил Могенс, было скорее приятного рода.

— Дорогая мисс Пройслер! Могенс! — приветствовал Грейвс. — Добро пожаловать в мою скромную обитель!