Антиутопия (ЛП)

Я еще больше раззадорил его ярость издевательским смехом.

— Как я смею? Не понимаю, как кто-то из нас осмеливается показаться в приличном обществе. Как ты это выносишь? — спросил я. — Только честно! Разве ты не видишь, как люди смотрят на нас? Мы — парии. — Чтобы уточнить, я поднял бокал в тосте за первого человека, которого заметил.

К несчастью для Невилла Лонгботтома, это был он.

— Привет, Лонгботтом! Приятный вечер?

Сначала он выглядел встревоженным. Неудивительно, ведь я не сказал ему ни слова за последние лет десять. Затем он нахмурился и отвернулся, чтобы продолжить разговор с другим гостем. Я направил горькую ухмылку на отца.

Люциус сделал шаг вперед, вторгаясь в мое личное пространство с кипящим гневом. Я высокий парень, но мой отец на полголовы выше и в лучшие времена внушает страх.

— Ты немедленно прекратишь это непристойное поведение. Мы здесь для того, чтобы продвигать наши деловые предприятия, а не чтобы ты впадал в детскую, бессмысленную истерику!

— Твои деловые предприятия, отец. Не мои. — Я осушил бокал, уже пятый или шестой, на мгновение задержав обжигающий алкоголь во рту. Удивительно, как все, что так сильно жалит, может на самом деле притупить все остальные боли. — В отличие от тебя, у меня есть настоящая работа. Как бы это ни было немодно, я зарабатываю себе на жизнь.

Все могло обернуться для меня плохо, если бы нас не прервал официант. Я проигнорировал его предложение канапе и вместо этого схватил хрустальный графин Бордо с серебряного подноса. Рука отца сжала мое предплечье прежде, чем я успел наполнить бокал.

— С тебя довольно.

В ответ на это я уставился в другой конец зала, где моя бывшая жена разговаривала с Рональдом Уизли. Этот идиот всегда был очень разговорчив. Вероятно, из-за того, что вырос в коробке из-под обуви с братьями и сестрами, распиханными в каждый свободный угол. Он пялился на Гермиону, пользуясь любой возможностью, чтобы заглянуть в ее глубокое декольте. На самом деле я не мог его винить. Интересно, о чем они говорят. Она казалась серьезной и собранной. Он выглядел так, будто пытался обратить на меня внимание, но я видел, как его блуждающий взгляд бегает по комнате. Когда не смотрел на ее грудь.

— Этого мало, — пробормотал я отцу и снова наполнил бокал.

Я хотел причинить боль этому недостойному, одурманенного вида идиоту. Мне хотелось обхватить руками его бледное, веснушчатое горло и сжать. Большую часть того, что у него было в жизни, он получил по случайности рождения. Или просто по обычной случайности. Уизли с его отсутствием индивидуальности. Конечно, легко ладить со всеми, когда ты туп, как бетонный столб. Бетонные столбы не имеют привычки оскорблять людей, не так ли? Они просто есть. Это даже не настоящий пейзаж. Скуку не следует путать с дружелюбием. Гермиона заслуживает того, чтобы за нее сражались. Ради Мерлина, этого требовал ее разум.

Мать положила тонкую бледную руку мне на рукав.

— Драко, оставь все как есть. Честно говоря, не думала, что она вообще придет. Она ясно дала понять, что не желает с тобой разговаривать, и если ты будешь настаивать на том, чтобы форсировать этот вопрос, то разразится скандал.

Скандал! О, Мерлин упаси, чтобы я вытворил нечто подобное. Я был всего лишь бывшим Пожирателем смерти и сыном одного из самых известных сторонников Волдеморта. Я был косвенно причастен к смерти Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа, а позже участвовал в почти смертельной битве против сокурсников, в которой один из моих лучших друзей, чтоб его, поджарился до смерти.

Но да, давайте не будем устраивать сцен и привлекать к себе нежелательное внимание.

— У нее есть имя, мама.

— И оно больше не «Малфой». Вот в чем дело, не так ли, мальчик? — с вызовом спросил отец.

Мне было двадцать семь лет, и он называл меня «мальчик». Мой заработок поддерживал семью. Я уступил поместье родителям в пользу таунхауса в Лондоне.

«Мальчик», — так он назвал меня.

Мое сердцебиение ускорилось, когда я заметил, что Рональд-бюстовый-энтузиаст-Уизли отошел поговорить с каким-то толстым бумагомарателем из Министерства. Гермиона осталась одна. Это не продлилось бы долго. Ее любят, и скоро кто-нибудь другой втянет ее в разговор.

Я решил сделать ход.

— Прошу прощения, — сказал я, протягивая матери бокал.

Как тактично заметил мой отец, я был ужасно пьян. Казалось чудом, что я смог идти, не падая. Одна нога за другой, сказал я себе. Вот так, Драко.

О, хорошо. Она заметила, что я существую. Удивительно, как за такое короткое время мне удалось полностью стереть расслабленное выражение с ее лица. Что, черт возьми, она думала, должно произойти? Она решила прийти на мероприятие, организованное моими родителями. Конечно, она знала, что я здесь буду. Черт, она хотела этого.

— Здравствуй, Драко, — сухо сказала она. — Как ты?

Она даже не могла взглянуть на меня. Неужели мы действительно поженились меньше полугода назад.

— Я хочу с тобой поговорить, — выпалил я.