Antisex

На дрожащих ногах я подошел к стулу, обессилено шмякнулся на него и поднес коммуникатор к самым глазам, чтобы отправить срочное сообщение в ЦИНН. А оттуда уже шли один за другим вопросы: «Что происходит? Почему ты так взволнован? Нужна помощь? Где твоя посетительница?» Надо было отвечать. Я, было, уже дотронулся пальцем до электронной клавиатуры экранчика, чтобы написать следующее: «Тревога! Особь, числящаяся под именем Ана-а-1842, таковой вовсе не является. Это — настоящая молодая женщина. Цель ее пребывания в нашем городе неизвестна. Она должна быть срочно схвачена и привлечена к ответственности в целях всеобщей безопасности. Несомненно, это заговор, в котором участвует преподаватель образовательного учреждения по имени Брос».

Так надо было написать. Но… я этого не сделал! Будучи все еще во власти видения времен своей юности, я остановился, пару секунд подумал, и написал совсем другое: «По моему мнению следует установить негласное наблюдение за особью пола А Аной-а-1842 и за литературными занятиями, которые проводит преподаватель образовательного учреждения по имени Брос. Есть подозрения в превышении Бросом своих полномочий». Вот так. Гораздо более обтекаемо и мягко.

В ответ на это послание ЦИНН прислал в ответ смайлик, выражающий недоумение, но они все же успокоились и больше не терроризировали меня своими месседжами. Пусть сами ищут способы наладить слежку за подозрительными личностями.

Коммуникатор замолк, я откинулся на спинку вертящегося стула и закрыл глаза в изнеможении. Настроение было подавленное. Отчего я не послал первый вариант сообщения, честно описывающий сложившуюся ситуацию? Ведь я фактически скрыл явное преступление! Подумать только: по улицам нашего города разгуливает девица, замаскировавшись под невинную особь пола А, некий Брос подсовывает запрещенную литературу молодым особям, а я, Главный Историк страны, доверенное лицо дорогого ДД, не поднимаю тревогу, а отправляю невразумительное послание о «превышении полномочий». Таких сообщений ЦИНН получает сотни в сутки! Это все равно, что чинить подтекающий кран, когда в доме прорвало трубы!

«Почему, почему я так поступил? Почему не сдал эту Ану со всеми потрохами, едва только заподозрил неладное? — мучился я, при этом отлично понимая истинную причину своего поступка. Как ни прискорбно, но я сам себе должен был сознаться: светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, имели надо мной, как оказалось, неожиданную власть! «А ведь она могла бы быть моей внучкой или правнучкой» — мелькало у меня в голове, и я испытывал облегчение оттого, что коммуникатор не может уловить эти дикие, безумные мысли! Ведь тот, кто радеет о благополучии нашей дорогой Родины, не может поддаваться никаким рудиментарным чувствам вроде жалости и сентиментальности. Все должны подчиняться высшим интересам процветания нашего великого общества! А я отлично понимал, что бедняжке никак не миновать Храма справедливости — ее очень скоро вычислят и без моих сообщений и предостережений и никак не мог побороть странных сожалений об ее участи.

Одновременно я напряженно ловил любой звук, доносившийся с улицы, и вздрагивал при каждом хлопке входной двери подъезда. Мне казалось, что преступное сокрытие мной важнейшей информации уже известно не только в ЦИННе, но и в самом Храме Справедливости, и что вот-вот за мной придут. Я успокаивал себя тем, что ни она, ни Брос никуда не смогут скрыться, сбежать от всепроникающих «глаз» наших контролирующих органов. Преступников везде настигнут и призовут к ответу, но ужасное воспоминание о человеке, подвергшемся дознанию в Храме за недонесение, не шло у меня из головы.

Глава 16. Добрый Друг

Так прошло мучительных полчаса, и наконец мне в голову пришла спасительная мысль. Как же я раньше не догадался? Я поднес коммуникатор прямо к носу, подрагивающими от волнения пальцами набрал: «Прошу разрешения срочно увидеться с Добрым Другом. Дело безотлагательной важности и не терпит промедления», послал этот месседж в ЦИНН и стал ждать ответа. Волнение мое росло, а ответ все не приходил. С одной стороны это было понятно: чтобы удостоиться срочной аудиенции нашего дорогого вождя, надо иметь чрезвычайно существенные основания. Сейчас ЦИНН, вероятно, связывается с самим ДД, чтобы получить такое разрешение. С другой стороны, задержка ответа меня пугала: возможно, мое преступление (а я отлично понимал, что совершил именно преступление), уже известно контролирующим органам, и никакой аудиенции у ДД я не удостоюсь, а буду арестован и… тут перед моими глазами вновь возник образ человека, побывавшего в Храме, и лоб у меня покрылся испариной.