Антинаучная физика: загадки пространства, времени и сознания

– С моей шизофренией, – засмеялась Света. – Назовем это так. Но ей от моего демона прилетело, она три или четыре ночи спать не могла, он над ней издевался… Моя шизофрения над ней издевалась, если вам так больше нравится.

– Так, – я снова взял в руки отложенную конфетку. – А что, собственно, с вами делала эта Даша, что ей вдруг так поплохело?

– Она пыталась меня посмотреть. То есть узнать, что там внутри меня. Ей это не удалось, хотя она была совершенно в себе уверена. Напротив, демон ее наказал несколькими бессонными ночами. И тогда за дело взялась вот та самая Татьяна Владимировна из Внукова. Ей удалось. Она сделала.

– Как это выглядело?

– Я приехала к ней, она сказала: «Просто ложись спать! Ничего не делай». Я легла часов в 11 вечера и уснула. Это была ночь ада! Меня корчило, физически было больно так, словно мне ломали каждую косточку. Когда утром я встала, обнаружила, что из носа и ушей у меня шла кровь, губы и язык раздутые, потому что искусанные. Но с того момента я Его больше ни разу не слышала. Это было семь лет назад.

– Отомстил на выходе… А способности какие-то остались?

– Какие-то остались. Я, например, вижу таких же, какой сама раньше была.

– А что за история была с попом толстым, мне Толмачев рассказывал?

Светлана расхохоталась:

– А-а, это когда батюшка прозрел! Забыла, как его зовут. Пришел слепым, с клюкой, ушел зрячим без палки… Хорошая история! Монах этот рассказал мне сразу, что он экзорцист, изгонял когда-то бесов, один из демонов ослепил его, но он спас человека, и теперь детей не может иметь, бла-бла-бла… И у меня прямо так ладони сразу зачесались, захотелось подойти к нему. «Разрешите, я к вам подойду?» – «Нет, мне не нравится, когда меня трогают…» Долго я его окучивала, Александр Васильевич его тоже уговаривал. Наконец он сдался, я подошла и вижу – дядя конкретно одержимый, внутри него такая дрянь сидит, что мама не горюй. Кроме того, он вполне зрячий, и дети у него есть – двое от разных мамок. «Что ж вы врете! – Говорю. – Видите вы все прекрасно. И детей у вас двое!»

– Стоп! А откуда у вас-то эта информация?

– Понятия не имею. Я просто это знаю!

– А у меня сколько детей?

– Понятия не имею, – опять засмеялась Светлана. – Вы же не пытаетесь меня обмануть. Информация возникает в тот момент, когда меня обманывают, причем не наигранно, не прикалываясь, как вы сейчас можете попытаться. Для вас же это ничего не значит, за этим не стоит важного для вас эмоционального посыла. А если меня пытаются обмануть всерьез, а не на пустом месте, у меня сразу возникает внутреннее отторжение, четкое понимание абсурда ситуации, и приходит ответ. Я его просто вижу! Александр Васильевич спрашивал, испытываю ли я злость при этом. Нет. Идет другая эмоция – мне становится смешно. И когда Толмачев представлял мне этого монаха, сказав, что он лишился зрения из-за того, что беса изгонял из человека, мне стало смешно. Вот я и сейчас даже смеюсь, вспоминая.

– Вы сказали, что видите людей. А что это значит? Как вы их просматриваете?

– Ну, вокруг каждого человека есть некое свечение, которое называют аурой. Ее видят не все. А я ее вижу непосредственно – глазами. И если у человека есть какие-то патологии внутренних органов или паразитные «сущности», они видны, как пятна или разрывы в ауре. – Светлана отвела глаза от моего лица и устремила взор чуть в сторону от моей головы. – Вот у вас я не вижу ничего плохого, вам помогать точно не надо. Вы сейчас за что-то переживаете и в чем-то сильно сомневаетесь, что, впрочем, и так понятно. В крестце у вас проблемы, что-то там было…

– Травма была, кусочек хрящевой «шайбы» оторвался. Это называется секвестр межпозвонкового диска… Но у меня вот какой вопрос. Вы все время употребляете слово «сущность». Давайте поменяет терминологию! Как иначе можно это назвать? Ведь, насколько я понимаю, эта ваша «сущность» – просто паразитная программа. Тяжелого невроза, панических атак…

– Совершенно верно! Сущность – это некая паразитная программа, которая есть у человека в голове. Например, программа игромании или алкоголизации. И работать с ними крайне неприятно. Они как плесень. Страшного, вроде, ничего, но прикасаться к плесени крайне противно. Эта виртуальная «плесень» видится мне как сторонний кусок, впитавшийся в ауру, который мне приходится удалять. Его нужно вырвать, скомкать и убрать.

– Что это значит? Как это выглядит со стороны? Что бы я увидел, если бы присутствовал на сеансе?

– Ничего. Это вам не файер-шоу. Если я работаю с алкоголиком, я просто кладу руку ему на шею. Но больше ничего не происходит при взгляде со стороны. Работа идет на тонком плане, это значит, что ничего не видно и не слышно стороннему наблюдателю. А человек при этом может испытывать агрессию, тошноту, ему может быть плохо, если удаляется серьезная паразитная программа – вот как плохо было мне при удалении моего демона. Ну, или моей шизофрении, если вам так больше нравится.