АнтиМетро

Вновь – навалилась осень. Гуляют дожди – по проспекту.
Капли стучаться в стёкла – таинственной – чередой…
И опавшие листья, унесённые ветром,
К нам возвратятся снежинками – ранней – зимой…

И опавшие листья, унесённые ветром,
К нам возвратятся снежинками – ранней – зимой…

Вновь – навалилась осень. Сердце – в дождях – утонуло.
Нет у меня – больше сердца, как в камине – огня…
Вера моя – пошатнулась, надежда – опять – обманула.
Любовь? Не смешите, любезные! Не смешите – меня…

Вера моя – пошатнулась, надежда – опять – обманула.
Любовь? Не смешите, любезные! Не смешите – меня…

Артём неторопливо поднялся на ноги, забросил автомат за спину и, тщательно отряхнув колени, тихо объявил:

– Подходим, нацепив на физиономии маски полнейшего равнодушия и каменной непробиваемости. Понятное дело, предварительно сняв шлемы… И попрошу всех – без единого исключения – попридержать длинные языки. Я самостоятельно пообщаюсь с гостеприимным хозяином. Не расслабляйтесь, соратники, и будьте готовы к разнообразным неожиданностям…

Возле высокого костра, самозабвенно перебирая гитарные струны, на пышных подушках восседал странный человек: босой, чернобородый, растрёпанный, облачённый в шёлковый восточный халат, щедро покрытый вышивками золотистых крылатых драконов и серебряных трёхголовых змей. Мелодия послушно струилась по намеченному руслу, слова, её сопровождающие, зачарованно сплетались в единое целое:

Старый мобильник – умер. Что был так звонок – когда-то.
Пиво – уже не помощник, водочка – на столе…
И электронные письма не доходят – до адресата,
Налету – умирая, тая – в полночной мгле…

И электронные письма не доходят – до адресата,
Налету – умирая, тая – в полночной мгле…

И я уехал – к югу. В дальний и южный – город.
Где белоснежные пляжи, да – зелёный прибой…
Где я – когда-то – был счастлив, где я – когда-то – был молод,
Где – под пыльными пальмами – мы целовались с тобой…

Где я – когда-то – был счастлив, где я – когда-то – был молод,
Где – под пыльными пальмами – мы целовались с тобой…

Древнее, древнее кладбище – за низким забором пляжа,
Низкий могильный холмик – тот, что в цветах – всегда…
Розы и незабудки, и хризантемы – даже,
А по лицу – так пошло – снова течёт вода…

Розы и незабудки, и хризантемы – даже,
А по лицу – так пошло – снова течёт вода…

«Во-первых, почему этот человек – странный?», – принялся занудствовать вредный внутренний голос. – «Странность – на фоне других многочисленных странностей – странностью уже не является… Во-вторых, ему явно не хватает – для полного завершения образа – белоснежной чалмы с огромным рубином посерёдке. С лицевой стороны, ясен пень. Наверное, на воинских складах чалмы не отыскалось. Что совсем и не странно. Впрочем, если там обнаружилась «резиновая женщина», значит, там и чалмы с рубинами имеются. Просто – плохо искали… В-третьих, глаза… Глаза? Нет, это весьма слабый и неверный термин для конкретного случая… Очи! Горящие, пылающие, огромные, пьяные до полного изумления.… Да, у этого типа, однозначно, не все дома. Далеко – не все…

Человек в восточном халате, роняя скупую мужскую слезу, с чувством пропел последний куплет песенки: