Антикварщики

Я поставил машину на охраняемую стоянку у гостиницы, включил сигнализацию и поднялся к себе в номер. Упав в кресло, я обдумывал сегодняшние события. Что-то меня смущало в этой ситуации, что-то сильно не нравилось. Интуиция подавала сигнал тревоги. Кажется, я сделал где-то ошибку. В ресторане все пошло не так.

Если загадочный босс завтра не появится, надо Пельменя брать и опускать в камеру. Водить его под наружкой можно без всякого толка еще полгода. А так мы с ним поговорим предметно. По душам. Точнее, его душу я из него выну. Без проблем.

* * *

Интересно, сколько сейчас времени. Не знаю. Но чую – очень рано. Мне хорошо и уютно в постели и так не хочется вылезать из-под одеяла. Мне не нужно сейчас ничего, я не прошу златых гор, путевок на Мальдивы и повышения зарплаты. Дайте мне только еще чуток вздремнуть… Как же, дадут! Телефон все звонит и звонит, и его трель ходит по мне тупой пилой.

Нужно серьезное усилие, чтобы пошевелиться. Масса усилий – приоткрыть глаза. Гора усилий – приподняться, дотянуться до телефонной трубки, приложить ее к уху и просипеть:

– Але.

– С добрым утром, – пролетел до меня по проводам полный жизнерадостного энтузиазма голос Железнякова.

– Сколько времени?

– Полшестого.

– Увижу – застрелю, черти тебя дери!

– Чертям сегодня есть кого драть. Они Пельменя в ад тащат.

– Чего?.. Шутишь так?

– Какие тут шутки!!!

Бывает же, что сонливость даже у таких людей, как я, для которых утренний сон есть святое, разом как рукой снимает. И ничего особенного для этого не надо – всего лишь, как сейчас, получить пыльным мешком по голове.

– Подходи в УВД в кабинет Масляненко. Мы тебе много порасскажем, – сказал Железняков…

Через двадцать минут я был в кабинете заместителя начальника уголовного розыска. Масляненко грузно возвышался в своем начальственном кресле и смотрел на меня волком, будто я поставил отдавивший его лапу капкан. Железняков же был свеж, энергичен, приветлив. Такое настроение бывает, когда приходишь к знакомым в гости на застолье. Значит, Егор мобилизовался и готов к пахоте.

– Наружка проводила тебя и Пельменя до его логова, – начал печальное повествование Железняков. – Ты заботился о нем, как о брате. Бригада осталась его пасти на ночь. После Пельменя в подъезд заходила только пожилая женщина, живущая на третьем этаже. В четыре ночи девушка с пятого этажа возвращалась из гостей…

– Если в четыре утра – это уже не девушка, – больше по привычке, чем от веселья, брякнул я.

– Она увидела на ступенях труп с огнестрельными ранами в области головы и груди. Позвонила в милицию, – завершил короткий рассказ Железняков.

– Мои сотрудники проводят неотложные действия, отрабатывают жилой сектор, – добавил Масляненко. – Выстрела из соседей никто не слышал.

Соседи, наверное, обрадовались точно так же, как и я, когда их в пять часов утра тащили из теплой постели.

– С глушителем сняли? – спросил я.

– Похоже на то.

– Ну не гад этот Пельмень? – возмутился я. – Сыграл в ящик, а наводку так и не дал! Самого-то его, павиана, не жалко.

– Тоже божья тварь, – возразил Железняков. – Любого человека жалко.

– Не до баптистских проповедей, – отмахнулся я. – Как убийца прошел мимо наружки? Наверное, дрыхли сони без задних ног.

– Может, в Москве и спят на посту, – ледяным тоном произнес Масляненко, – у нас люди добросовестно относятся к своим обязанностям. Из подъезда никто не выходил.

– Как же киллер ушел?

– На чердаке живет бомж. Говорит, что ночью по чердаку прошел мужчина. Бомж спрятался, и тот его не заметил. Там лампочка тусклая горит. Бомж сумел рассмотреть, что мужчина высокий, светлые волосы, в клетчатом пиджаке.

– Клетчатый, – задумчиво произнес я, припомнив не к месту знаменитый фильм «Приключения принца Флоризеля» – там главный злодей носил кликуху Клетчатый…

– Найдем голубчика, – заверил Железняков. И, подумав, честно добавил: – А может, и не найдем.

– У нас спокойный тихий город. Как вы приехали – два трупа. Глухих. Вам поиграться в игрушки, а нам все расхлебывать, – завелся Масляненко.

– Вместе расхлебывать, – возразил я.

– Одна морока всей России от вашей Москвы.

– В корень глядите, – согласился я. – Но висяка не два, а один. Лазутина убил Пельмень.

– На его трупе что – явка с повинной была?

– Я его для удовольствия следователя опознаю. И наружка. Хоть и не разглядели его, но для пользы дела можно и узнать.

– Ну спасибо. А с трупом Пельменя как? Тоже убийцу опознаете?

– По Пельменю работать надо. Обходы, опросы – не мне вас учить. Убил его хозяин, который мне в ресторане «стрелку» забил.

– Зачем? – спросил Железняков.

– Чтобы обрубить ниточку. Пельмень обрубил Лазутина. Хозяин обрубил Пельменя.

– Теперь кто-нибудь обрубит хозяина, – хмыкнул Железняков.

– Развели вы тут страсти мафиозные! – воскликнул Масляненко.

– Мафия развела, – сказал Железняков. – Кто же этот хозяин?

– Как кто, – сказал я, разом все вспоминая. – Клетчатый.

Тип в темных очках и клетчатом пиджаке за столиком с девахой по правую руку. Деваху мог прихватить на любом углу – для отвода глаз. Выпасал, гаденыш, присматривался ко мне.

– Я его тоже видел, – сообщил я…

* * *