Антикварий

— Это что за чертовщина, сэр? — напустился на него Гектор, который, последовав за Охилтри, чтобы подробнее расспросить о характере его надежд и упований, теперь сразу ощетинился, подобно терьерам своих родных гор, и только искал предлог, чтобы дать выход своему гневу. — Что за нахальство мешать слуге молодой леди исполнить ее распоряжение!

Вид и тон молодого воина говорили о том, что едва ли его вмешательство ограничится лишь спором. И если поведение Мак-Интайра сулило чиновнику выгоды процесса об оскорблении действием и сопротивлении властям, то, с другой стороны, этому должны были предшествовать неприятности, которые дали бы повод к жалобе. Представитель закона, столкнувшийся с представителем армии, нерешительно взялся одной рукой за свою засаленную дубинку, которая должна была подкрепить его авторитет, а другой — достал свой короткий символический жезл с серебряными наконечниками и передвижным кольцом.

— Капитан Мак-Интайр, — начал он, — у меня нет к вам никаких претензий, но если вы будете препятствовать выполнению моих обязанностей, я преломлю жезл мира в знак того, что встретил сопротивление.

— А черта ли мне в том, — возразил Гектор, не имея понятия о юридических выражениях, — что вы собираетесь ломать жезл, или ломать мир, или как вы там еще сказали? Но одно я знаю твердо: я переломаю вам кости, если вы помешаете этому парню запрячь лошадь, как велела его госпожа.

— Беру в свидетели всех находящихся здесь, — произнес судебный исполнитель, — что я предъявил ему свой знак и объяснил, кто я такой. Тот, кто рвется в Купар, попадет в Купар. — И он передвинул свое загадочное кольцо с одного конца жезла на другой: это означало, что он был насильственно лишен возможности выполнять свои обязанности.

Простодушный Гектор, более привычный к артиллерийским орудиям, чем к орудиям закона, совершенно равнодушно взирал на эту таинственную церемонию. С такой же беспечностью он следил за тем, как чиновник писал акт о сопротивлении властям. Но в эту минуту прибыл, пыхтя и задыхаясь, с подложенным под шляпу платком и болтающимся на конце трости париком сам антикварий, готовый спасти исполненного лучших намерений, но слишком пылкого горца от опасности сурового наказания.

— Что тут у вас, черт возьми, происходит? — воскликнул он, поспешно приводя в порядок головной убор. — Я последовал за тобой в страхе, что ты успеешь разбить себе башку о какую-нибудь скалу, но оказывается, что ты уже расстался с Буцефалом и пререкаешься со Суипклином. Судебный исполнитель, Гектор, — это враг похуже phoca, все равно говорить ли о phoca barbata note 192 или о phoca vitulina note 193, с которым у тебя недавно было столкновение.

— К чертям всех этих phoca, сэр, и тех и других, — закричал Гектор. — Чтоб они провалились! Неужели вы хотите, чтобы я стоял и спокойно смотрел, как этот негодяй, называющий себя не иначе, как королевским судебным исполнителем (я надеюсь, у короля нашлись бы люди получше даже для самых некрасивых поручений), оскорбляют молодую леди из такой семьи, как Уордоры?

— Правильно рассуждаешь: у короля, как у других людей, иной раз бывают не особенно красивые дела, и — между нами — для таких дел нужны не особенно красивые исполнители. Но даже если предположить, что ты незнаком со статутом Вильгельма Льва, где capite quarto, versu quinto note 194, преступление, состоящее в сопротивлении властям, приравнено к despectus domini Regis note 195, то есть к оскорблению самого короля, от чьего имени производятся все конфискации, — разве не мог ты после моих сегодняшних подробных объяснений сообразить, что те, кто препятствует должностным лицам, явившимся с ордером на арест, сами tanquam participes criminis rebellionis note 196, так как тот, кто помогает мятежнику, сам quadammodo note 197 — пособник мятежа. Но я вызволю тебя из этой передряги.

Он поговорил с судебным исполнителем, который после его прихода оставил всякую мысль о том, чтобы с выгодой для себя использовать «сопротивление властям», и принял заверения мистера Олдбока, что лошадь и двуколка через два или три часа будут возвращены в целости и сохранности.

— Отлично, сэр, — сказал антикварий, — поскольку вы оказываете мне это одолжение, я вам предложу еще одну работу как раз по вашей части. Дело государственное, политическое, преступление, наказуемое per Legem Juliam note 198, мистер Суипклин. Вот послушайте!

Пошептавшись с судебным исполнителем несколько минут, Олдбок вручил ему какой-то листок бумаги, после чего тот сел на лошадь и, в сопровождении одного из своих помощников, поспешно уехал. Оставшийся помощник, казалось, нарочно затягивал свою работу и вообще действовал очень медлительно, с осторожностью и методичностью человека, привыкшего чувствовать над собой глаз опытного и строгого начальника.