Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса

Мы созданы не для того, чтобы получать пищу из рук подростка, который доставил ее нам на дом. В природе мы должны были тратить энергию перед тем, как поесть. Львы охотятся, чтобы позавтракать, а не поглощают завтрак, чтобы потом поохотиться в свое удовольствие. Когда мы принимаем пищу, не приложив к этому никаких усилий, наш организм начинает путаться с сигналами. И у нас есть немало свидетельств того, что можно улучшить многие функции организма, если нерегулярно (и только нерегулярно) лишать его пищи. Вальтер Лонго, например, заметил, что узники в концлагерях в первой фазе голодания болели меньше, а потом их здоровье резко ухудшалось. Лонго проверил этот вывод экспериментально и обнаружил, что мыши, начиная голодать, переносят большие дозы химиотерапии без видимых побочных эффектов. Ученые говорят, что при голодании в организме повышается содержание белка сиртуина (SIRT, SIRT1), который продлевает жизнь. Наша антихрупкость выражается в том, что организм в ответ на голодание активизирует определенные белки.

Еще раз повторю: религии, которые предписывают такой ритуал, как пост, более разумны, чем думают те, кто оценивает их слишком буквально. На деле пост привносит нерегулярность в потребление пищи, и это именно то, что нужно нашей биологической системе. В Приложении I графически показаны стандартные биологические реакции на стандартное питание: когда мы едим всего понемножку, проявляется эффект позитивной выпуклости (которая идет нам на пользу или во вред). Увеличьте порцию – и эффект ослабевает. Если порции большие, наступает пресыщение, после чего увеличение количества пищи чревато только ухудшением здоровья.

Отказ от прогулок

Еще один пример того, как вредит нам наивный рационализм. Долгое время люди старались спать как можно меньше, потому что сон по логике приземленного человека не имеет смысла; еще многие считают, что прогулки бесполезны, и пользуются механическими транспортными средствами (машина, велосипед и так далее), а спортом при этом занимаются в спортзале. Когда им случается ходить пешком, они практикуют кошмарную «силовую ходьбу», иногда чуть ли не с гирями в руках. Они не понимают, что по причинам, которые от них скрыты, не требующие усилий прогулки со скоростью ниже уровня стресса несут пользу для здоровья – думаю, они так же необходимы нам, как сон, который тоже когда-то считали нерациональным и пытались свести к минимуму. Мое предположение может быть верным, а может и не быть, но так или иначе все мои предки до появления автомобиля очень часто гуляли (и высыпались). Я всего лишь стараюсь следовать их логике, даже если ни один научный медицинский журнал не напечатает статью, которая убедит экспертов в том, что прогулки полезны.

Хочу жить вечно

Все вокруг только и говорят: хотим жить дольше, богаче и, конечно, обложившись электронными гаджетами. Мы не первое поколение, считающее, что худшее из того, что может с нами случиться, – это смерть. Однако для древних худшим финалом была не смерть как таковая, а постыдная смерть или даже обычная, заурядная кончина. Для античного героя смерть в доме престарелых – грубая медсестра, трубки в носу, – это не самый привлекательный телос[125] для жизни.

И, конечно, современный человек питает иллюзию, что нужно жить так долго, как только можно. Как если бы каждый из нас был готовой продукцией. Концепция «я» на деле зародилась в эпоху Просвещения. А с ней появилась и хрупкость.

До того мы были частью коллектива в настоящем и потомства в будущем. И настоящая, и будущая группы делались сильнее за счет хрупкости индивидов. Герои приносили себя в жертву, искали мученичества, умирали ради своего народа и гордились этим; они работали на следующие поколения.

Увы, когда я пишу эти строки, экономика перекладывает на плечи будущих поколений государственный долг, истощает ресурсы и портит окружающую среду лишь ради того, чтобы выполнить требования финансовых аналитиков и банковского истеблишмента (опять же, мы не можем отделить хрупкость от этики).

Как я уже сказал в главе 4, хотя геном, как и всякая информация, антихрупок, сам носитель генома хрупок – и должен быть таковым, чтобы сделать геном сильнее. Мы живем, чтобы производить информацию или улучшать ее. Ницше принадлежит латинская игра слов: aut liberi, aut libri — либо дети, либо книги; и то и другое – информация, которая передается из века в век.