Антихриста

Увидела девушку, которая дико мучается из-за того, что ее не существует. И поняла, как с толком использовать эту болячку, которая нарывает уже шестнадцать лет.

Она успела завладеть моими родителями, их квартирой. И наверняка не остановится на столь удачно начавшемся пути.

Снова наступил понедельник. Но Христа не пришла на занятия, и я вернулась домой одна.

Увидев, что Христы нет, мама засыпала меня вопросами:

— Она заболела?

— Не знаю.

— Как это ты не знаешь?

— Очень просто. Она мне ничего не говорила.

— И ты ей даже не позвонила?

— Я не знаю ее телефона.

— Почему же ты не спросила?

— Она не любит, когда я суюсь в ее домашние дела.

— Но телефон-то можно было спросить!

Вот уже получалось, что виновата я.

— Она сама могла позвонить, — сказала я. — Ведь у нее-то есть наш номер.

— Наверно, для ее родителей это слишком дорого. — У мамы всегда находился довод в оправдание моей, как она считала, подруги. — Адреса у тебя тоже нет? И как называется ее деревня, не знаешь? Умница, нечего сказать!

Не желая отступаться, мама попробовала прибегнуть к справочной службе:

— Семейство Билдунг в районе Мальмеди… Нет таких? Благодарю вас.

Когда пришел с работы отец, мама поведала ему о своих поисках и моей тупости.

— Чего от тебя ждать! — сказал мне родитель.

Вечер был безнадежно испорчен.

— Надеюсь, вы не поссорились? — инквизиторским тоном спросила мама.

— Нет.

— В кой-то веки у тебя появилась подруга! Чудесная девушка! — продолжала она все так же осуждающе.

— Мама, я же сказала: мы не ссорились.

Про себя я подумала: «Значит, если когда-нибудь мы с Христой действительно поссоримся, родители мне этого не простят, — придется учесть».

Папе кусок в рот не лез — ведь угощения были приготовлены для Христы.

— Может, она попала в аварию? — предположил он после долгого молчания. — Или ее похитили?

— Ты думаешь? — ужаснулась мама.

Это было выше моих сил — я ушла к себе. Родители этого не заметили.

На следующее утро Христа как ни в чем не бывало верховодила своей оравой.

— Где ты была? — напустилась я на нее.

— В каком смысле?

— Вчера вечером. Это был понедельник, мы тебя ждали.

— Ах, да! Мы с Детлефом слишком поздно пришли домой, и я проспала.

— Почему же ты нас не предупредила?

— Ох! Это что, так важно? — вздохнула она.

— Родители беспокоились.

— Как мило! Извинись за меня, ладно? — бросила она и отвернулась, показывая, что не намерена больше терять время на разговоры со мной.

Вечером я как могла объяснила все любящим родителям. Они проявили безграничную снисходительность и сочли, что Христа поступила вполне естественно. А главное, осведомились, придет ли она в следующий понедельник.

— Наверное, — ответила я. Родители облегченно вздохнули.

— Вот видишь, — сказала мама папе, — она жива и здорова.

Через неделю Христа действительно явилась вместе со мной. Родители встретили ее с особым радушием.

«Ловко она все рассчитала», — подумала я и оказалась права.

Но насколько права, выяснилось только за ужином. Слово взял отец.

— Христа, мы с Мишель подумали и решили предложить тебе перебраться к нам на всю неделю. Будешь жить вдвоем с Бланш, у нее в комнате. А на выходные возвращаться домой, в Мальмеди.

— Франсуа, не распоряжайся, Христа решит все сама! — перебила мама.

— Да, правда, я увлекся. Ты, конечно, можешь отказаться, Христа. Но мы все трое были бы очень рады.

Я не верила своим ушам.

А наша Христа, как хорошая актриса, скромно опустила глазки и прошептала:

— Я не могу принять ваше предложение…

Я затаила дыхание.

— Почему? — огорченно спросил отец.

Она выдержала долгую паузу, а потом, будто бы с трудом преодолевая смущение, выговорила:

— Я… я не сумела бы платить за жилье…

— Ни о какой плате не может быть и речи! — возразила мама.

— Нет… я не могу. Это слишком большое одолжение…

Я была с ней согласна.

— Да что ты! — сказал отец. — Это ты сделаешь нам одолжение, если согласишься! Мы так рады, когда ты здесь. Бланш прямо не узнать! Ты для нее как сестра!

Ого! Тут уж я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

Христа робко посмотрела на меня.

— Но я буду стеснять тебя, Бланш, ты же лишишься собственной комнаты.

Ответить я не успела — меня опередила мама:

— Ты бы видела, как Бланш расстроилась, когда в прошлый раз ты не пришла. Она не очень общительная, и до сих пор у нее не было друзей. Так что, если ты согласиться, для нее это будет невероятным счастьем.

— Ты осчастливишь нас всех! — увещевал отец.

— Ну, тогда я не могу отказаться, — сдалась Христа.

Ей надо было дождаться, чтобы ее еще и стали благодарить. Мама обняла благодетельницу, а та морщила нос от удовольствия. Отец сиял.

Ну а я осиротела.

Да, осиротела и получила лишнее подтверждение этому, когда после ужина мыла на кухне посуду на пару с родителем. Христа не могла нас там услышать, и я сказала:

— Почему ты не спросил моего согласия?

Я ждала, что он ответит мне просто-напросто: «Я здесь хозяин, кого хочу, того и приглашаю».

Но он выразился иначе:

— Это ведь не только твоя подруга, но и наша тоже.

Я едва не сказала: «только ваша, а не моя», но тут вприпрыжку, как резвое дитя, вошла сама Христа.

— Я так счастлива! — воскликнула она.