Античные хроники

— Конечно нет, — ответил Эвр. — В принципе, я и сам не знаю, отчего с вами до сих пор вожусь. (Да я так захотел, и точка! — Авт.)

Еще раз поблагодарили герои восточный ветер. Большое дело он для них совершил, что и говорить.

— Ну ладно, пойду я, — наконец сообщил грекам Эвр. — Немного пешочком пройдусь, пока батареи у меня в аккумуляторе от солнца подзарядятся. Может, еще увидимся.

И бог ветра бодро зашагал через лес.

— Ну и в какой же стороне стоит твой дворец? — поинтересовался Аякс, вглядываясь в совершенно одинаковые сосны вокруг.

— А сатир его знает. — Агамемнон поскреб макушку. — Думаешь, я часто по своим лесам гуляю? Идем, к закату, может, куда и выйдем.

Верное решение принял Агамемнон, ибо набрели герои вскоре на наезженную дорогу. Ободренный этим Аякс, немного отстав от решительно идущего впереди приятеля, радостно протрубил в бараний рог.

Агамемнон схватился за сердце, затем за меч.

Но Аяксу было достаточно и одной звуковой атаки. Мило улыбнувшись, он спрятал свой рог обратно в набедренную повязку.

Бесконечной казалась дорога, но неутомимы были герои. Чувствовал Агамемнон, что его дворец где-то близко. Стоял-то он на возвышенности, и все, какие только имелись в царстве дороги, вели к великолепному мраморному дворцу. (В Древней Греции вообще то абсолютно все царские дворцы были мраморные и великолепные, так что не удивляйтесь. — Авт.)

— О, слышишь, колесница! — Агамемнон резко остановился. — Через пять минут будет здесь.

Аякс прислушался.

Действительно, издалека доносился приближающийся дробный конский топот и скрип деревянных колес.

Через несколько минут колесница выскочила из-за поворота дороги, окруженная облаком желтой пыли. Была она боевая (с ножами по бортам), влекомая черным жеребцом.

Агамемнон поднял вверх большой палец, желая тормознуть удобное транспортное средство. Но колесница и не думала останавливаться, она лишь слегка вильнула и понеслась прямо на растерявшегося Царя. Нужно отдать Аяксу должное: в тот момент он ничуть не растерялся и грубо оттолкнул приятеля с дороги.

Еще секунда, и от Агамемнона остались бы рожки да ножки, как от какого-нибудь глупого сатира. Но Аякс не только спас друга, он еще и ухитрился хорошо рассмотреть возницу. Им оказался странный, абсолютно голый мужик, восседавший на золотом горшке, с бессмысленным выражением на смуглом овечьем лице. (!!! — Авт.)

Более удивительного возницы Аякс отродясь не видел.

— Что это у тебя здесь за придурки разъезжают? — спросил могучий герой, помогая царю подняться с пыльной дороги.

— Да теперь права на вождение колесницей любой ненормальный получить может, — пояснил Агамемнон. — Экзамен сдавать не хотят, подкупают чиновников, и на тебе нужная дощечка со всеми печатями. Давно меня дома не было. Вижу, полный бардак Клитемнестра здесь устроила, пока я у стен Илиона вино пил.

Постоял Агамемнон на дороге, подумал, и тут дошло до него, что спас Аякс ему только что жизнь, а он его кретином называл и еще всякими гадкими обидными словами. Сделалось царю стыдно, и решил он сказать приятелю что-нибудь приятное.

— А ну-ка прочти мне, Аякс, какое-нибудь свое стихотворение, — попросил Агамемнон, хлопая героя по могучему плечу.

— Что? Неужели ты действительно хочешь послушать мою новую элегию? — не поверил своим ушам Аякс.

— Правда.

— Без дураков?

— Без дураков.

— Ну тогда слушай… гм… это новое…

Домой мы к Агамемнону вернулись, Но что такое — шум, мы оглянулись, На нас летела колесница, Мелькали боевые спицы. Неужто совпаденье, вдруг подумал я. А где встречающие, где Агамемнона семья? На мрачного Таната был похож возница. О боги, может, он убийца, Подосланный коварной Клитемнестрой, Проклятою случайною невестой, Царицей ставшей лишь по пьянке? Стирающей солдатам Понтея портянки…

А еще кто-то смел называть Аякса идиотом!

И вот наконец добрались великие герои до царского дворца.

Народа было у дворца немерено. Все с интересом наблюдали, как три могучих чернокожих эфиопа вносили во дворец сидяшего на золотом горшке голого мужика. (!!! — Авт.)

— Эй, гляди, а вон и колесница, — сказал Аякс, толкая Агамемнона локтем в бок.

Но даже после поэмы-подсказки царь не смекнул, что его совсем недавно элементарно пытались убить.

Все-таки временами Агамемнон тормозил по-страшному.

Народ, к сожалению, царя не признал. (Что бы там ни писал многоуважаемый Н. А. Кун. — Авт.)

Все таращились на голого мужика, которого слуги Уже занесли во дворец.

Грубо расталкивая праздных соотечественников, Агамемнон с Аяксом подошли к дворцовым воротам, охраняемым двумя бесстрашными гвардейцами, которые и не подумали развести перекрещенные копья, когда пред их взором возник Агамемнон.

— А ну пропустите! — громогласно потребовал царь.

— И меня, и меня, — донеслись из-за его спины голоса желающих попасть во дворец попрошаек, убогих калек и прочих шарлатанов.

Ни один мускул не дрогнул на каменных лицах стражи.

— Вы что?! — взревел Агамемнон. — Не видите, КТО перед вами стоит?

Нулевая реакция.

В довольно неприятную ситуацию, к счастью, вовремя вмешался Аякс, сын Оилея, который страх как не любил пустые разговоры.