Антек

Антек на самом деле был красив. Он был хорошо сложен, ловок, держался прямо, а не так, как крестьяне, у которых спины согнуты, и от усталости они еле ноги таскают. Лицо у него было тоже не такое, как у других, - с правильными чертами, свежее, румяное и вместе с тем умное. Волосы у него были светлые, кудрявые, брови темные, а глаза темно-синие, мечтательные.

Мужчины удивлялись его силе и корили его за то, что он бездельничает. Женщины любили смотреть ему в глаза.

- Как глянет, подлец, - говорила какая-то бабенка, - так и побегут мурашки по спине. Такой молоденький, а смотрит, как большой, да не как наш брат, а словно шляхтич какой!

- Вот уж неправда! - возразила другая. - Смотрит он обыкновенно, как все подростки, но такая у него сладость в глазах, что просто за сердце хватает! А уж я в этом разбираюсь!..

- Ну, уж я-то получше тебя разбираюсь, - не сдавалась первая. - Я в имении служила...

Женщины спорили, так или этак смотрит Антек, а он тем временем вовсе на них не смотрел. Пока что хороший напильник интересовал его больше, чем самая красивая женщина.

В эту пору войт, старый вдовец, у которого дочь от первого брака уже вышла замуж, а дома была еще куча детей от второго брака, женился в третий раз. Но, как известно, плешивым на роду счастье написано, вот он и нашел себе за Вислой молодую, красивую и богатую жену.

Когда эта пара встала перед алтарем, люди начали подсмеиваться, и даже ксендз покачал головой, до того они не подходили друг к другу.

Войт трясся, как нищий, вышедший из больницы, и только потому был не очень седым, что голова у него была гладкая, как дыня. Зато жена его была как огонь! Настоящая цыганка, с алым, как вишня, чуть приоткрытым ртом и с черными глазами, в которых пламенем горела юность.

После свадьбы дом войта, обычно такой тихий, сразу оживился: от гостей не было отбоя. То являлся стражник, у которого почему-то стало больше дел в волости; то писарь, видимо не насытившись лицезрением войта в канцелярии, приходил к нему еще и домой; то навещали войта стрелки из охраны, до тех пор не очень-то часто показывавшиеся в деревне. Даже сам учитель, получив месячное жалованье, швырнул в угол старый тулуп и разоделся, как барин, так что в деревне многие начали величать его "ваша милость".

И все эти стражники, стрелки, писаря и учителя тянулись к войтовой, как крысы к мельнице. Не успевал один войти в горницу, как другой уже стоял у забора, третий мчался с другого конца деревни, а четвертый вертелся вокруг войта. Хозяюшка была рада всем, весело смеялась, кормила и поила гостей. Но случалось, она выдерет кого-нибудь за волосы, а то и побьет, потому что настроение у нее часто менялось.

Наконец после полугодового веселья все понемногу успокоились. Одним стало скучно, других войтова прогнала, и только пожилой учитель, сам недоедая и моря голодом жену, каждый месяц, получив жалованье, покупал какую-нибудь безделушку для своего туалета и либо усаживался у войтовой на пороге (из комнаты он был изгнан), либо клялся и вздыхал у забора.

Однажды в воскресенье Антек, как всегда, отправился с матерью и братом к обедне. В костеле было уже полно народу, но для них нашлось еще местечко. Мать опустилась на колени среди женщин - справа, а Антек с Войтеком среди мужчин - слева; и все трое молились, как умели: сначала святому, стоявшему в главном алтаре, потом святому, который стоял над ним, потом святым в боковых приделах. Антек молился за отца, которого придавило деревом, и за сестру, у которой в печке слишком быстро вышла болезнь, и о том, чтобы милосердный бог и его святые из всех алтарей послали ему счастье в жизни, если на то будет их воля.

Когда Антек уже в четвертый раз подряд повторял все свои молитвы, он вдруг почувствовал, как кто-то наступил ему на ногу и тяжело оперся о его плечо. Он поднял голову. Протискиваясь сквозь густую толпу, возле него остановилась войтова, смуглолицая, раскрасневшаяся, запыхавшаяся от быстрой ходьбы. Она была одета, как крестьянка, но из-под платка, соскользнувшего с плеч, видны были сорочка из тонкого полотна и нитки янтарных и коралловых бус.

Они посмотрели друг другу в глаза. Она все еще не снимала руки с его плеча, а он... стоял на коленях, смотрел на нее, как на какое-то чудесное видение, и не смел пошевелиться, боясь, чтобы оно не исчезло.

В толпе послышался шепот:

- Потеснитесь, кумовья, войтова идет.

Кумовья потеснились, и войтова двинулась дальше, прямо к главному алтарю. По дороге она как будто споткнулась и снова взглянула на Антека, а его жаром обдало от этого взгляда. Потом она села на скамейку и принялась читать молитвенник, время от времени поднимая голову и оглядываясь. А когда при возношении святых даров наступила гробовая тишина и молящиеся упали ниц, она закрыла молитвенник и снова повернулась к Антеку, пронизав его огненным взглядом. На ее цыганское лицо и нитку бус упал из окна сноп света, и мальчику показалось, что это святая, в присутствии которой люди умолкают и повергаются к ее ногам.