Антефактум

2 сентября 2019 года. Наверное, поздно об этом писать, но хочется передать на сохранение страницам одно важное воспоминание. В августе я провел несколько дней с родителями у лесного озера в пригороде. Утром и днем по большей части я спал. По вечерам выходил на пляж и рассматривал глазурованную поверхность водоема, голубую с темными разводами, изгибами и овалами. Закрывал глаза и позволял отражающемуся закатному свету проходить сквозь меня. Под ногами стоял бордюр, поросший сфагнумом, солнце освещало каждую его мохнатую лапку. Так вот, по соседству за забором из ржавых прутьев находился детский лагерь, в котором каждый вечер устраивались шумные дискотеки. Однажды мне довелось увидеть это представление. Я просто стоял и смотрел на совсем еще детишек и ребят несколькими годами младше меня, на то, как они смеялись и танцевали там, вдалеке. О, эти лица и искренний смех! Я не забуду их никогда! Они счастливы! Если бы только была возможность присоединиться к ним! Но молодость – хитрая и обманчивая вещь. В свои восемнадцать я, конечно, не маленький мальчик, но разве можно кровь с молоком называть мужеством? Юность – не есть весна жизни, это лето. Скоротечное, обманчивое, покорно ждущее секунды остановки сокодвижения. Эта секунда приходит всегда неожиданно. Вот и я ее проморгал. Как три месяца светляка. Но молодость на то и дана, чтобы плясать и гаснуть. Горячие слезы увлажнили нижние веки и покатились по скулам, когда я отвернулся от шумной музыки. Я уходил, а в спину мне била жизнь, которой у меня не было, которую, быть может, я упустил. И все отягощалось непониманием того, нравилось бы мне неслучившееся, которое казалось таким пленительным, влекущим? Да, я часто завидовал тем, у кого было то, чего не было мне дано, и плакал по тем, у кого было то, чего я лишился по собственной вине. Я боялся непрожитой жизни. Неужели это все, что у меня останется? Как бы сильно я ни бежал, толчка, разбега не хватало… Особенно мне нравилось гулять ночами по старым тропинкам вдоль берега. Все вокруг было громадным и зыбким. Так, однажды я шел по старым каменным плитам, вокруг стоял оглушительный стрекот, дорога была залита тусклым зеленым светом. Шершавые стволы елей уходили вверх, так, что нельзя было разглядеть макушек. Я был один, не считая шуршащих в еловых иголках ежей. Когда вышел к озеру, звуки резко оборвались, все замерло. Странный симбиоз живого и мертвого в один момент. Озеро мелело, погибало. Я сел на каменные навалы, почти у самой кромки воды. Тишина оплетала меня своими вязкими влажными корнями, затягивала в свое чернеющее нутро, в опускающееся с каждой минутой небо. Нет, разве это можно было назвать небом? Это было его отсутствие, чистота, безвоздушие с висевшими в нем мерцающими белыми крупицами. Там, надо мной, разворачивался и дышал страх и, опускаясь вниз, конденсировался на коже. Несколько часов я сидел и смотрел на дрожащее пятно блеклого лунного света. Казалось, что все вот-вот закончится, исчезнет, растворится, как растворялось полтора века назад перед глазами, допустим, Куинджи. Господи, я был до краев наполнен душистой, прохладной сосновой смолой. Но чувствовал такую неискупимую вину за того безымянного человека, с кем бы хотел, но не мог разделить все это. Луна садилась и прогоняла меня своим жестоким оранжевым светом. Змееносец ей вторил. Она не ошибалась, здесь я был чужд.

30 сентября 2019 года. Начался сезон дождей, похолодало. С открытым окном уже не поспишь. Прижимаюсь губами к стеклу, смотрю вниз: на комьях земли собирается белая пена, небо резко вспыхивает ясным лиловым электричеством и тут же, перегорая, выключается. Мрачные изгибы веток гнутся все сильнее, на асфальте под плотными кронами остаются неправильной формы сухие участки. У каждой грусти должно быть свое «однако». «Однако»… Как ни крутись, магнитная стрелка компаса всегда показывает на север. Разве компас в этом виноват?

1 октября 2019 года. Сегодня тревожное праздное воскресенье. Волнение перед началом новой недели. Дали отопление, ток воды в трубах мешал сну. Некоторые деревья бесстыдно стоят до коры голые, но рябина внизу еще полнокровного бордового цвета. Ночная температура впервые опустилась ниже нуля. Листья украдкой разлагаются. Лежу на полу, жую фисташки, запрокинув ноги на стену. Рядом стоит проигрыватель, крутится бордовый винил. Наверное, только бег этой маленькой иголочки по бороздам вытаскивает меня из какой-то отрешенности, рассеянности, безразличия.