Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет

Мы никогда не задумывались, что существует еще одна форма стабильности. Она имеет четкое определение — усталость. Да-да, политическая усталость. Отсутствие реакции на всевозможные политические и экономические катаклизмы. Бастовать, мы говорим, стали меньше, перекрывать дороги неуемными митингами стали меньше. Коммунисты на манифестации собирают кратно меньше людей, чем прежде. Правые проиграли выборы, заговор олигархов потерпел крах, разумеется, не без продуманной тактики Кремля, и, тем не менее, усталость. Надоело все. И даже массовые катастрофы не потрясают. Авария на шахте «Тайжина» 10 апреля 2004 года в г. Осинники в Кузбассе унесла жизни 47 человек. Вдумайтесь в цифру — 47 человек! Это что — всколыхнуло шахтеров? Вывело их на улицы? Белый дом задохнулся в шахтерском гневе? Ничего подобного! Есть ли здесь вопрос к власти? Есть и не один. Не к губернатору Кемеровской области Аману Тулееву, нет. Он, как врач «скорой помощи», на вызовах. Сделал все, что мог. Когда взрывается метан на глубине двух километров, в понятие «все, что мог» укладываются лишь цифры спасенных и погибших, поднятых на поверхность, дабы не лишить последнего крова, достойно похоронить. Сегодня мы не способны предотвратить катастрофы на шахтах. И вопрос, почему при проклятом нашем советском строе их было кратно меньше, ничего не изменит. Ответ лаконичен — потому!

Отношение к профессии было другим. Заметим от себя, шахтеры при советской власти были самой высокооплачиваемой категорией рабочего класса. Почему? Потому что власть понимала, что эти люди каждый день, спускаясь в забой, ставят на карту свою жизнь. Потому и оплата труда по высшей шкале, и социальные льготы, и выход на пенсию в возрасте 50 лет. Только профсоюзы шахтеров и железнодорожников в СССР имели самое большое количество здравниц.

Как может власть образца 1995–2004 годов, осознавая всю степень риска, оставлять оплату труда этих людей в пределах 6–8 тысяч рублей? Вот в чем проблема. И, может быть, действительно, что-то сдвинулось в сознании владельцев горнорудного дела в России, если к 2009 году средние заработки горняков возросли до 18–20 тысяч рублей?

Мы переживаем период стагнации, которая воспринимается как ощущение стабильности. И это самая серьезная опасность, которую общество не осознает. Мы ждем очередного послания президента. Политологи будут его изучать, пробовать на зуб. Чиновники, не покладая рук, денно и нощно, его сочинять. И скрипит колесо этой карусели, и двигается медленно, хотя и загружена она не полностью, и мест свободных много, а легкого хода нет. Вот и музыку пытались заводить, дабы добавить лихости. Нет проку! Музыка на галоп настраивает, а тут и шага короткого нет. Смолкает музыка, и только упругий шорох подошв и слышно только срывающееся дыхание тех троих. Тех самых, которым положено эту карусель запустить.

21 апреля 2004 года.

Меня не покидает ощущение, что взгляды Путина и его окружения — достаточно разнятся, хотя теоретически окружение в своих действиях как бы материализует его воззрения. Видимо, в момент договоренности о каких-либо замыслах они тождественны, и президент, выслушивая мнения подчиненных, не усматривает большой разницы.

Как человек, бесспорно сообразительный с завидной реакцией, он понимает, что допуски должны быть, и абсолютного воплощения идей не бывает. Президент соглашается, если это принципиальное направление, либо дает понять, что не возражает, если действие не столь громкое, но достаточно необходимое. Но в том и другом случае одобрение президента есть.

Все неразумное, а порой абсурдное, случается потом, когда за дело берутся не творители интриги, а исполнители, т. е. те, кто подбрасывает уголь в топки. И вот тогда возникает вопрос: действительно, все, что происходит, замысел Путина? Или?.. Да, это особое или имеющее свои рубрикации, истолкования: «Президента подставили». «Воспользовались отсутствием президента» и т. д. Уважаемые оппоненты, ничего подобного не происходит. Срабатывает один и тот же принцип, очень свойственный нашему времени, увы, времени вырождения. Идеи оказываются значимее их исполнителей.

Мы не имеем золотого века в музыке, литературе. Мы имеем очевидный спад в образовании. Явно не на взлете находится наша наука. Нет новых ярких имен ни в политике, ни в куль-

268

туре, ни в науке, ни в медицине. И это, как ни печально, правда: реформы 90-х, построенные на полном отрицании прошлого, разрушили национальный фундамент мысли, способной материализоваться в открытия любого рода, которые только и способны обеспечить прорыв страны. Идея политической стабильности может воплотиться двояким путем создания равновесного поля с оппозицией при определенном преобладании партии власти, что и есть материализация победы на выборах, либо упразднение оппозиции, как таковой. Это тоже разновидность стабильности. Как принято говорить сейчас, конечно же, демократия, но демократия управляемая.