Аномалия - Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт

Повернув спаренную пушку в сторону ближайшего корабля с незнакомым такелажем – видимо, это была каравелла – я дал короткую пристрелочную очередь. Из каждого ствола вылетело по шесть снарядов, которые преодолели чуть меньше километра и, к моему удивлению, впились точно в нос корабля. На моих глазах разлетелся брус, который, уходя вниз, плавно переходил в киль – хрен его знает, как он называется, также задело бушприт и частично порвало такелаж и паруса. Очередь прозвучала в то время, когда катер переваливался через очередную волну, и длинные стволы зенитки немного задрались. Несмотря на удачную стрельбу, я понимал, что это просто везение.

Сторожевик с закрепленным штурвалом продолжал идти на восьми узлах вдоль берега, а я, тщательно прицеливаясь, чтобы экономить снаряды, бил по каравелле, игнорируя галеон. Нет, снарядов к «Эрликону» в погребке было больше всего по количеству, они даже находились в небольшом трюме, видимо, это самые затратные боеприпасы, однако я не знаю, сколько буду находиться в этом мире. Поэтому лучше эффективно стрелять короткими, экономными очередями.

После первой удачной стрельбы я выпустил еще семь коротких очередей, затрачивая от семи до десяти снарядов. В патронных коробах осталось на одну очередь, поэтому я тщательно целился, пока не прошла очередная волна, через которую перевалился катер, и только после этого дал длинную, до железки очередь по приблизившемуся на двести метров кораблю.

Первыми тремя очередями я стрелял по такелажу, стараясь вывести его из строя, в результате переломилась в середине грот-мачта, отчего часть рей и парусов упало на палубу, да и другой такелаж был изрядно побит. Четвертую очередь я выпустил в молоко, за что обругал себя. А вот остальные, особенно последняя, были нацелены на корпус в районе ватерлинии и ниже. Так что каравелла, заваливаясь на правый, издырявленный бок, готовилась пойти ко дну. Мне кажется, что я, даже несмотря на расстояние и ровный перестук двигателей, слышу, как шумит морская вода, попадая на корабль через многочисленные мелкие пробоины.

Оставив зенитку, я бегом вернулся в рубку и, дав прогревшимся двигателям мощности, отошел от кораблей подальше, а то уже дважды корпус гудел от попадания ядер, благо кроме вмятин, никаких последствий не было. Отойдя за пределы стрельбы из местных пушек, я положил сторожевик в дрейф и направился в артиллерийскую башню. Если появилась возможность провести реальные стрельбы, почему бы этим не воспользоваться?

Пока я уплывал в сторону с последующим разворачиванием катера носом к нападающим, каравелла успела лечь на бок, с нее пытались спастись моряки, а галеон, бросив тонущих друзей и прибавив парусов, направился дальше.

Подправив прицел и наблюдая за красивой кормой галеона, я нажал на педаль спуска. Орудие дернулось и громыхнуло, а я снова прильнул к прицелу, следя за полетом снаряда. Вот он перелетел ограждение, где стояли четверо человек – нет, уже трое, одного снаряд зацепил, – и исчез на палубе корабля. Буквально сразу же появились грибок разрыва и туча щепок. Осколочный снаряд – это вам не бронебойный.

Громко гудел вентилятор в башне, откачивая дым сгоревшего пороха, пока я менял снаряд на фугасный. Всего на сторожевике было четыре вида снарядов. Это фугасные, осколочно-фугасные, осколочно-фугасно-зажигательные, осколочно-трассирующие.

Бронебойных на сторожевике почему-то не было, да в принципе они были и не нужны. Крепкую корабельную броню из этой пушечки не пробить, а с контрабандистами других снарядов и не надо.

Так, перезаряжаясь, я выпустил шесть снарядов, превратив корму галеона в огромную пробоину, уничтожив лопасть руля и свалив бизань-мачту.

Наконец галеон привелся к ветру и задрейфовал, видимо, никем не управляемый. Выбравшись из башни – все равно расстояние большое, да и два последних снаряда я пустил в молоко – направился в рубку. Нужно подойти поближе и продолжить расстрел корабля, пока тот не пойдет ко дну.

Обойдя продолжавшую лежать на боку, но уже заметно притопленную каравеллу со стороны берега, на малом ходу, чтобы не повредить сторожевик, подмял одну из шлюпок, набитую испанцами, и дал полный газ, направляясь к галеону. Мстил я за «Варяг» серьезно, без шуток.

Заметив через бронещели, что, цепляясь за леера, ко мне на палубу лезут трое испанцев, видимо с лодки – причём один был в нагруднике с чеканным рисунком, – я взял висевший на крюке «Томпсон» и вышел наружу. Двое сразу получили очереди и улетели за борт, а вот третьего я заставил снять шлем, нагрудник, бросить на палубу пояс с саблей, и стволом автомата показал на воду. Испанец попался понятливый и нырком ушел за борт. Трофеи еще никто не отменял.