Ангел быстрого реагирования

Место рождений встретило род глухой тишиной. Спуг­нутые птицы покинули гнёзда, вездесущие мелкие зве­рюшки исчезли. Точно тут прошло огромное стадо слепых вайа. Землю кое-где покрывали вонючие пятна. Рождест­венские деревья, повреждённые у оснований, клонились в разные стороны. Многие вообще пропали, будто их и прав­да пожрало какое-то страшное, огромное чудище. В ство­лах других зияли дыры, точно проделанные гигантскими зубами. Многие деревья были повалены, а в сетке пере­плетённых корней белели мелкие кости. Мерыа услышала, как кто-то рядом с ней прошептал:

— Дети...

Она не знала, кто это произнёс. И, парализованная осознанием чудовищной катастрофы, не могла даже голову повернуть. Освободил её только крик, раздавшийся чуть позже.

— Мои дети!!! Мои дети-и-и...— завыла одна из млад­ших женщин, она билась головой о землю и в порыве безу­мия калечила себя. Матери разбежались в разные стороны, отыскивая деревья, которым круг тому назад доверили своё потомство. Вскоре крикам первой женщины уже вторили вопли и стоны остальных. Мерые не пришлось долго ис­кать «свое» дерево. В сплетении корней лежащего на земле развесистого ствола белели останки её сыновей. Она уда­рила кулаками дерево, которое так её предало. Потом снова ударила, ещё сильнее, и так раз за разом. Только бы хоть чу­точку заглушить боль, разрывавшую сознание. Чьи-то руки обняли её и оттащили прочь, извивающуюся и кричащую. А она царапала эти сильные руки. Кусала пальцы, пытав­шиеся заслонить ей глаза.

— Угерхс!! Хватит!! Хватит!! — услышала она грозный окрик.

Мимо пробежала предводительница Во-грт — само во­площение гнева. Изрыгая проклятия, она пинала оше­ломлённых стражников, раздавая им приказы. Тормошила ополоумевших от горя женщин. Щедро рассыпала направо и налево оплеухи и затрещины, нарочно метя в самые чув­ствительные места: ноздри и слуховые перепонки.

— Хватит! Успокойся,— решительно сказал мужчина, удерживавший Мерыю.

Она узнала голос Вай-мира. Женщина тяжело дышала. Он отпустил её, но его руки, уже соскользнув вниз, косну­лись выпуклого живота Мерыи и задержались на нём чуть дольше, чем следовало. Так, значит, вот о ком он беспоко­ился — о детях. Не хотел, чтобы она, корчась и катаясь по земле, причинила им вред. Мерыа резко оттолкнула стра­жа.

— Со мной всё в порядке.

Она двинулась к Во-грт, которая собирала весь род вме­сте. Вай-мир пошёл за ней, тихий и бесстрастный, как тень.

Как же легко было столкнуть её жизнь с проторённой колеи. Слова предводительницы: «Ни один ребёнок не вы­жил. Теперь кто-то должен остаться, чтобы позаботиться об остальных». Потом она перебрала палочки и узелки в «ожерелье судеб» и... жребий пал на Мерыю. Избрана, вы­пихнута из членов рода, брошена.

* * *

— Мерыа!

Она очнулась. Лист, который она безжалостно теребила, уже совсем ни на что не был похож. Огромные глаза Вай-мира на его худом лице казались ещё больше.

— Больно? — спросила она. -Нет.

Он изменил позу, зашелестев листьями на ложе.

— Не можем мы всё время есть грибы,— сказал он.

— Знаю,— коротко отозвалась она.

— Нам нужно мясо.

— Знаю! — уже громче повторила она с раздражением. Приближались сумерки — скоро наступит пора охоты.

Мерыа принялась укреплять на плече предохранительный щиток. Он был идеально подогнан. Сделал его Вай-мир во время вынужденного безделья. Лук стражника для женщины оказался немного великоват, но Мерыа хорошо с ним справлялась. Стрелять она научилась методом проб и оши­бок. Плача от боли в стёртых тетивой пальцах и ладонях с набухшими кровавыми оттисками. Плакала она и от собст­венной беспомощности. До сих пор ей не удалось никого подстрелить. Она не умела подбираться к добыче. Даже когда она подкрадывалась так осторожно, как только мог­ла, живое мясо всегда успевало увидеть или услышать её. Вай-мир ел принесённые женщиной грибы, корешки и ягоды, но этого не хватало. Сломанная нога охотника не хотела срастаться. Он худел, слабел, кожа становилась всё тоньше и приобретала цвет блёклых побегов. Не раз Мерыа размышляла над тем, почему в тот памятный день она на­стояла, чтобы он остался с ней.

Потому что он был отцом её детей? Какое это имело зна­чение. А может, причиной было то, что ему удалось перело­мить её страх перед прыжком со спины разъярённого вайа? Или же, наконец, попросту потому, что привыкла к его при­сутствию? Как её спихнули с привычного пути жизни, так и она потянула его за собой. В увечье и, возможно, в смерть.

— Ты должна что-нибудь принести. Иначе мы умрём. Мерыа хлопнула себя ладонями по щекам. Он был прав.

Он настолько был прав, что она едва могла это выносить.

— Я могла бы съесть тебя,— буркнула она.— Как тех.

— Я думаю, ты этого не сделаешь,— ответил мужчина.— Ведь тогда ты осталась бы совсем одна.

— Думаю тут я! — возразила она.

Во-грт, выделив ей стражников, на самом деле назначи­ла Мерыа предводительницей, почти равной себе. Да, те­перь Мерыа должна была думать, принимать решения и на­значать мужчинам соответствующие задания. Только ка­кой ей прок от этого мышления, если для распоряжений у неё остался только один, да и тот раненый?