Андропов

В 1969 году тяжелая болезнь, а затем и смерть жены А. Д. Сахарова Клавдии Алексеевны (урожд. Вихиревой) надолго выбили его из колеи. Он почти ни с кем не встречался, не занимался наукой и был только рад переходу из сверхсекретного «объекта» в один из академических институтов (ФИАН). Но в 1970 году Сахаров вернулся к научной работе и к диссидентской деятельности. Он активно участвовал во всех кампаниях по защите прав человека начала 1970-х годов и, в частности, много сделал для освобождения Жореса Медведева, которого в мае — июне 1970 года пытались заточить в психиатрическую больницу. Вместе с Валерием Чалидзе Сахаров образовал небольшой Комитет прав человека. Это была уже организация, и власти сделали все возможное, чтобы прекратить ее деятельность. Под давлением КГБ Чалидзе был вынужден выехать за границу, и вскоре его лишили советского гражданства. В США Чалидзе основал небольшое русское издательство и начал выпускать журнал «СССР. Внутренние противоречия». Заместитель министра иностранных дел СССР Анатолий Ковалев, с которым у Андропова были дружеские и доверительные отношения, как-то спросил: «А почему все-таки нельзя разрешить и Сахарову выезд за границу? Он уже не работает по специальности, и секреты, которые он знал, наверное, устарели?» Андропов ответил: «Потому что у него "золотые мозги", редкие в мире, которых, может быть, на Западе и нет»[129].

В феврале 1970 года Андрей Сахаров и физик Валентин Турчин подготовили новый «меморандум» в форме письма руководителям СССР и КПСС по проблемам демократизации, необходимой для развития и оздоровления советского общества и для более эффективного развития экономики страны. Предполагалось, что это письмо, спокойное по форме и лояльное по содержанию, будет подписано 15–20 наиболее крупными учеными и деятелями культуры Советского Союза. Все, с кем встречался Сахаров, одобряли текст документа, но отклоняли под разными предлогами предложение его подписать. В конечном счете письмо подписали Сахаров, Турчин и я. В небольшой сопроводительной записке, которую Сахаров написал от руки, он предупреждал, что мы ознакомим с текстом письма общественность, если ответа на него не будет в течение двух недель. Мы сделали это в конце марта или в апреле. Правда, уже после публикации нашего письма в западных газетах А. Д. Сахарова пригласил для беседы президент АН СССР Мстислав Келдыш, а вскоре и завотделом науки ЦК КПСС Сергей Трапезников. Их доводы были, в сущности, одинаковы: демократизация в СССР очень нужна, но сначала надо поднять уровень жизни широких масс населения, «накормить народ». Как я узнал в конце 1990 года из публикации в новом журнале ЦК КПСС, наше письмо поступило в ЦК 19 марта 1970 года, но только в начале апреля его текст по указанию заведующего общим отделом К. Черненко разослали для ознакомления членам Политбюро[130]. Письмо прочли, но не обсуждали. Руководство ЦК КПСС было в это время очень обеспокоено кризисом власти в Польше. Решили пересмотреть многие из заданий на десятую пятилетку (1971–1975) и принять меры к увеличению производства товаров народного потребления и продукции сельского хозяйства. Отголоски всех этих событий можно найти и во многих беседах Андропова со своими единомышленниками. «Разговаривая со мной, — свидетельствует Анатолий Ковалев, — Андропов нередко ходил по кабинету. Когда его монологи несколько затягивались, он, словно извиняясь, говорил, что это все накатанные, как он выражался, мысли. Одна из таких мыслей заключалась в следующем: вот лет через пятнадцать-двадцать мы сможем себе позволить то, что позволяет себе сейчас Запад, — большую свободу мнений, информированности, разнообразия в обществе, в искусстве. Но это только лет через пятнадцать-двадцать, когда удастся поднять жизненный уровень населения. "А сейчас — ты даже не представляешь, какие настроения в стране, — говорил он. — Может все пойти вразнос — жизненный уровень народа крайне низок, культурный уровень тоже, школьное дело поставлено отвратительно, литература… Что это за литература? Почему КГБ — а не Министерство культуры и отдел ЦК — должен работать с деятелями культуры и литературы? Почему они все взваливают на нас? Потому, что у них ничего не получается…

Принцип нерушимости границ — это, конечно, хорошо, очень хорошо, — продолжал Андропов. — Но меня беспокоит другое: границы будут нерушимыми в военном отношении, а во всех других отношениях в результате расширения контактов, потока информации они станут прозрачными… Но я думаю, что наше общество созреет до этого, как я уже говорил, лет через пятнадцать-двадцать, когда улучшатся условия существования людей. Пока что игра идет в одни ворота: МИД набирает очки, а КГБ теряет их"»[131].

Через 15 лет на дворе у нас был, как известно, 1985 год, а через 20 — 1990 год. Общество не смогло к этому времени «созреть» для демократии, об этом в 1970-е годы никто не заботился.