Андрей Смирнов

либо личного участия… скажем, отделилась от Кадмона в ходе продолжающегося распада его

огромного метафизического тела… создала аномальную зону в арайделинге Света… а потом в

поле ее влияния оказались притянуты те, кто после переработки сделался ее первоначальными

адептами… и образовался этот фанатичный орден, который, в свою очередь, влиял на аномалию

до тех пор, пока вся эта система не приняла свой нынешний вид. Как вам такой вариант?

— Да, это был бы самый оптимальный вариант, — согласился Дэвид. — А главное, он

приятен тем, что оставляет надежду какому-нибудь ушлому колдуну, — произнося это, землянин

старательно не смотрел в сторону молодого барона, — добраться до ключевых нервных узлов

означенной аномалии и установить над ней свою власть.

Эдвин широко улыбнулся.

***

Ту ночь они провели в замке Вилиссы. Дэвид получил в свое распоряжение комнату в

верхней части северо-западной башни. Хотелось отоспаться за два последних года, просто лечь в

кровать и погрузиться в омут без сновидений — но прошел час, и он понял, что заснуть так и не

сможет. Чересчур мягкая кровать — он слишком привык к жесткому ложу Обители. Непривычная

обстановка. Дэвид убрал постель и сел на полу, скрестив ноги. Существовали специальные

медитативные техники, способные послужить в качестве замены сна, и он собирался

воспользоваться ими — сознанию и телу в любом случае требовался какой-то отдых. Но

погрузиться в медитацию он не успел — заметил вдруг за окном какое-то движение и услышал

негромкий скрежеще-цокающий звук, как будто кто-то с той стороны царапал подоконник. Глухое

хлопанье, и — тишина. Дэвид подошел к окну, гадая — что это? Похоже на птицу, но в Хеллаэне

птиц нет. Птицы летают на солнечной стороне мира, в Светлых Землях. Здесь летают демоны, вот

только, если это действительно демон, каким образом тварюшка сумела преодолеть защитное поле

замка? А может, все проще? Отвалился кусок штукатурки и по пути вниз шаркнул по стене рядом

с окном…

Но это была не штукатурка и не демоническая бестия. На подоконнике, по ту сторону

стекла сидела самая настоящая птица. Ворона. И довольно крупная. Секунд пятнадцать Дэвид

тупо пялился на нее. Ворона в ответ рассматривала его — сначала правым глазом, а затем,

повернув голову, левым. Птица казалась совершенно спокойной, и даже когда Дэвид резко поднял

руку, чтобы протереть глаза, не пошевелилась. У землянина возникло чувство, что эта тварь

прилетела сюда специально, только чтобы посмотреть на него. Он протянул руку к задвижке, еще

не зная, что хочет сделать и чего ждет — послания? нападения? зловещего пророчества?.. — когда

обнаружил, что его рука все тянется и тянется, растягиваясь до бесконечности, но не приближаясь

к цели… Он тянулся — уже не рукой только, всем телом, превращаясь в линию, закручиваясь в

каком-то космическом водовороте, исчезая в качестве самостоятельного существа и становясь

элементом какого-то безумного, многомерного уравнения…

Проснулся и сел на постели — все еще с вытянутой вперед рукой, устремленной к

недостижимой задвижке. Полумрак, тишина, мягкие перины. Похоже, он все-таки заснул. Заснул и

увидел сон о том, как мучается бессонницей. И птица — тоже часть сна. Ну конечно же. В

Хеллаэне вороны не летают.

8

В Небесной Обители ученики жили в комнатах по двое. Не из-за недостатка помещений —

тут важен был воспитательный момент: ученику как можно скорее следовало понять, что у него

нет ничего своего, и даже помещение для сна он должен делить с кем-то. Общежитие позволяло

лучше контролировать каждого отдельного члена Небесной Обители — в тот период времени,

когда он еще нуждался во внешнем контроле. По мнению мастеров, в Обители не должно было

существовать мест, куда можно было бы сбежать для того, чтобы побыть наедине с самим собой.

Ведь человек внутри себя испорчен и мерзок, для чего ему одиночество? Спасение возможно лишь

в коллективе, но не во всяком, а в единственно правильном — в том, в котором новичкам повезло

оказаться…

Соседом Дэвида по комнате с самого начала был некто Шоар кен Зхадар, нелюдимый и

молчаливый хеллаэнец. На вид ему было около сорока лет, реальный же возраст так и остался для

Дэвида тайной, хотя землянин по ряду косвенных признаков склонен был предполагать, что

Шоару больше ста, но меньше пятисот лет. Шоар принадлежал к так называемой «городской

аристократии» — его предки происходили из феодальной семьи, были младшей, боковой ветвью

рода, поссорились с основными наследниками и переселились в город. Никаких владений у этой

ветви кен Зхадаров давно уже не было, сохранились только фамилия и амбиции. Не смотря на

скрытность Шоара, по его реакциям и отдельным фразам Дэвид потихоньку составлял

психологический портрет своего соседа — не прикладывая к тому никаких специальных усилий,

это происходило само собой, неизбежно, просто потому что они были вынуждены проводить бок о

бок немало времени. Уже в первые месяцы у Дэвида сложилось впечатление, что Шоар готов

продать душу и тело ради власти, которую здесь сулили, при том ради власти как таковой, без

всяких дополнительных мотивов — сама власть, личная мощь была единственным и