Андрей Капица. Колумб XX века

Наши занятия проходили в разных концах города: в институтских лабораториях, университетских аудиториях, на свежем воздухе и даже на квартирах преподавателей. В чтении для нас только одного курса методики полевых геоморфологических исследований было задействовано тринадцать географов высшей квалификации! Например, у нас полевой геоморфологической практикой после третьего курса руководил доктор географических наук, профессор Алексей Иванович Спиридонов, специально приглашенный Андреем Петровичем из МГУ. Затаив дыхание мы слушали увлекательный рассказ этого крупного ученого об истории формирования нашего региона, а, приехав на стационар ТИГа „Смычка“, в течение трех недель вместе с ним опутали маршрутами все окрестности в нижнем течении реки Рудной (до 1972 года река Тетюхе. — Прим. авт.), описывая разрезы и обнажения, спускаясь в глубокие пещеры, отбирая образцы, знакомясь с разнообразием форм рельефа и даже археологическими раскопками…

В лучших традициях геофака МГУ и при поддержке первого директора ТИГа Андрея Петровича Капицы стали ежегодно праздновать День географа. К нему готовились задолго, писали большие сценарии, в которые включались творческие отчеты всех лабораторий, приглашали представителей дружественных организаций. В 70-х годах обычно это шумно и весело проходило в Доме ученых на Ленинской улице, одним из организаторов которого стала жена Андрея Петровича — Евгения Александровна.

Она искала новые формы организации досуга ученых и их семей и вместе с сотрудниками методического кабинета составляла программы Дома ученых. На творческие вечера приглашались известные писатели, например, братья Борис и Аркадий Стругацкие, бард и океанолог из Ленинграда, доктор географических наук Александр Городницкий, самые разные музыканты. Обычно публики собиралось достаточно, но бывало всякое. Как-то раз в Доме ученых принимали хор Краснознаменного Тихоокеанского флота: поющих оказалось больше пришедших, но тем не менее концерт состоялся!

Особой заботой Евгении Александровны стал Музыкальный салон. Идея его зародилась в ее разговоре с Филиппом Георгиевичем Старосом, одним из основателей Института автоматики и процессов управления. Она заключалась в том, что, чтобы любить и слушать музыку, на первом этапе не надо много знать о ее истории, музыкальных традициях и биографиях композиторов, так как это только отпугивает людей. Нужно просто слушать разнообразную музыку, а затем слушать понравившуюся — так развивается вкус, появляется желание духовно обогащаться.

Классическая музыка безраздельно царила в первом отделении Музыкальных салонов. А после перерыва с обязательным чаепитием, к которому подавались соленые (музыкальные!) сухарики из бородинского хлеба (мы готовили их на кухне у Капиц), следовало второе отделение, которое основывалось на записях из замечательной фонотеки семьи Старос, долгое время до этого живших в США. Обычно его дочь Кристина, которая вела в Доме ученых кружок английского языка, или сам Филипп Георгиевич рассказывали о музыкантах и исполняемой ими музыке, предваряя этим ее прослушивание.

У Евгении Александровны был неподдельный и живой интерес ко всему, а к людям — в особенности. Кареглазая, статная, на первый взгляд немного неприступная (все-таки супруга председателя Президиума ДВНЦ АН СССР!) она по натуре своей была доброй и очень сердечной. За эти качества мы звали ее между собой Евгеша. Обладательница необыкновенного, глубокого, грудного голоса, она умела заразительно смеяться, божественно слушать, а главное — слышать людей.

В студенческие годы мы часто бывали в просторной квартире на девятом этаже дома на Колхозной, где главными местами для приема гостей были большая кухня-столовая и гостиная. Они редко пустовали: гости из столицы, многочисленные приглашенные знакомые Андрея Петровича, непризнанные таланты — молодые художники, творческая молодежь, наконец, мы, вечно голодные студенты… — все находили в этом доме „тарелку вкусного супа“, добрый совет и понимание. Кстати, планировка квартиры и большая часть мебели были разработаны самой Евгенией Александровной!

Нам повезло видеть Андрея Петровича разным: и суровым руководителем со сдвинутыми бровями, обремененным множеством обязанностей на работе, и вдохновенным преподавателем на лекциях, и ярким рассказчиком с широкой улыбкой на лице, когда был дома. Мы видели, как он был внимателен к Евгении Александровне и своим любимым дочкам. И если на работе это был „человек-глыба“, даже страшно как-то, невозможно представить, что он может шутить, то дома от одного его приветливого взгляда сразу становилось легко и можно было даже говорить с ним, как со своим собственным папой.