Андрей Боголюбский

И всё же поход Андрея, повторюсь ещё раз, не был обычным военным предприятием. С самого начала суздальский князь постарался придать ему как можно более масштабный характер. В походе приняли участие сразу четыре князя: помимо самого Андрея, это были его сын Изяслав, брат Ярослав, а также Юрий Владимирович Муромский, ставший, как и его отец, верным союзником суздальского князя. Создание коалиции князей должно было свидетельствовать о том, что Андрей выступает в поход не только для того, чтобы решать какие-то локальные задачи Суздальского княжества, но для того, чтобы защитить интересы всей Русской земли и даже шире — всего христианского мира. Ибо Волжская Болгария воспринималась тогда как крайний северный форпост враждебного христианству мусульманского мира. А ведь XII век (и мы уже говорили об этом) — время жестокого столкновения христианства с исламом, время кровопролитных Крестовых походов, которые совершали христианские правители Европы (включая в их число и византийского императора, и даже русского князя, брата Андрея!) против мусульман, утвердившихся в Передней Азии. В действиях Андрея и предводительствуемой им рати нельзя не увидеть признаки самого настоящего крестового похода — вполне подобного тем, что происходили на других, южных окраинах тогдашнего христианского мира.

В нашем распоряжении имеются два рассказа о болгарском походе князя Андрея Юрьевича, причём в некоторых деталях рассказы эти заметно разнятся. Во-первых, это сообщение Лаврентьевской летописи под 1164 годом^{205}, а во-вторых, отдельное Слово о празднике Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице, которое читается под 1 августа в Прологе так называемой Пространной редакции (сборнике кратих житий святых и ежедневных чтений, расположенных в календарном порядке)^{206}, а также в цикле статей, включающем в себя Сказание о чудесах иконы Владимирской Божией Матери^{207}. Здесь сразу же после Слова, но перед самим Сказанием следует краткая статья «А ся съдея в лето 6672-я» (то есть «А это случилось в лето 1164-е»), представляющая собой пересказ летописного повествования о болгарском походе — но с некоторыми поправками, которые также необходимо принять во внимание^{208}.

По свидетельству второго из названных источников — Слова о празднике 1 августа — Андрей со своим войском выступил в поход летом, скорее всего в июле. Причём выступил из Ростова, куда, очевидно, сам прибыл из Владимира — вместе с Владимирской иконой и владимирскими клириками, также принявшими участие в походе. По-видимому, князю (или кому-то из авторов или редакторов Слова) важно было подчеркнуть это обстоятельство, обратить внимание на Ростов как на начальную точку всего похода. Если это указание верно, то оно свидетельствует о том, что Андрей выбрал гот же путь, что и его отец в далёком 1120 году: из Ростова к Ярославлю, а затем вниз по течению Волги^{209}. В таком случае где-то в районе нынешнего Нижнего Новгорода (тогда ещё не существовавшего) он должен был встретиться с муромскими дружинами, плывшими по Оке. Впрочем, современные историки не склонны доверять прямому указанию источника: они полагают, что в действительности войска выступили не из Ростова, а из Владимира, и избрали другой, более короткий маршрут: по Клязьме, а затем по Оке^{210}.[92] Так или иначе, но русское войско двигалось водным путём: частью берегом, на конях, а частью — на ладьях. Значительную силу в нём составляли «пешцы» — пехота; это отличительная черта почти всех военных кампаний Андрея Боголюбского.

Древнерусский автор рассказал и о том, как готовился к походу князь Андрей Юрьевич. Рассказ этот важен для нас, ибо даёт возможность увидеть князя не просто как полководца, но как человека, понимающего свою ответственность и перед людьми, и перед Богом. Оказывается, князь Андрей имел такой обычай: выступая в поход (не только этот, но и любой другой), он всегда шёл с «чистою душею», то есть исповедовавшись перед священником и причастившись. Так же поступали и другие князья, которых он брал с собой. Заметим, что дед Андрея князь Владимир Всеволодович Мономах в своём «Поучении» детям ничего не говорит о причащении накануне битвы, хотя расписывает обязанности князей очень подробно. Между тем это привычная практика русских князей последующего времени. Так не с Андрея ли она началась? И не его ли пример оказал влияние на других князей-ратоборцев? Вопрос конечно же из числа тех, что не имеют ответа.

Впереди всего войска шествовали священники с иконами и крестами — зримыми символами торжества христианской веры. Особенно выделялись два пресвитера «в священных ризах»: один нёс «икону Владычица нашиа Богородица и приснодевыя Мария» — то есть Владимирскую икону Божией Матери, а второй держал над головой большой выносной крест. (Как видим, не без оснований мы назвали этот поход «крестовым».) Перед началом сражения князь вместе со всем войском совершил молебен перед Владимирской иконой. В Слове о празднике 1 августа приводятся слова, с которыми князь обратился к Пречистой: