Андрей Белый

Но в молодые годы тяжесть обстановки мало чувствовалась. Ходила рваная и голодная, не знаю сама, чем и как существовала. Вероятно, оплатой за экскурсии, которые водила летом по Петергофу, Гатчине и другим пригородам, тогда как зимой занималась в Институте истории искусств, где слушала лекции. Потом была в Фотографическом институте ассистентом профессора В. Я. Курбатова [1089], который устроил затем в Музее города (такой существовал тогда в бывшем Аничковом дворце) [1090].

Много читала, смотрела вокруг, не ориентируясь еще хорошо в происходящем. И вот однажды увидела объявление о лекциях в Вольфиле. Среди обширной программы бросилось в глаза расписание лекций Андрея Белого. Белого я знала по «Запискам мечтателей» [1091], где читала его статью, глубоко потрясшую меня и содержанием, и манерой изложения. И вот, голодная, в заплатанной одежде отправилась на лекцию. Была почти босая (на ногах какие-то самодельные туфли, сшитые из штор). Доклад, помнится, проходил на Литейном проспекте [1092], так как Вольфила еще не переехала на Чернышеву площадь, а затем на Фонтанку, где впоследствии помещалась.

Пошла на лекцию о кризисе сознания и сразу была поражена и захвачена как наружностью лектора, так и способом изложения. Не помню точно, о чем тогда читал Белый, кажется о кризисе мысли. Но помню неизгладимое впечатление от его полной образов речи и его как бы овеянной особым воздухом фигуры, подвижной и легкой. Он был одет в раскидистый плащ (было холодно в помещении), двигался по сцене быстрыми шагами, а светлые пушистые волосы ореолом окружали голову. Глаза синие, лучистые сияли особым блеском, движения были необычайно пластичны и выразительны. Он весь был какой-то особенно легкий, подвижной и вдохновенный.

После этой лекции он читал тогда еще много. Читал и о происходящих в мире катастрофах, кризисах и переломном моменте. И меня не оставляло впечатление о необычайном воодушевлении, с которым он говорил, легкою походкой двигался по сцене. «Пленный дух», — называли его в статьях [1093], и действительно впечатление невесомого и вдохновенного производила вся его фигура, окрыленные движения и весь облик, освещенный взглядом сияющих глаз, которые светились навстречу приветным блеском. Дух вольфильства, свободного провозглашения идей, дух свободы и яростных споров был близок ему — бойцу и поэту.

Иногда в речи, останавливаясь на одной какой-то мысли, он долго с разных точек зрения освещал ее. Это тогда, когда он видел, что эта мысль не дошла, как-то не воспринимается сидящими в зале. Он вообще очень активно реагировал на сидящих вокруг слушателей, видел и смотрел на них, внушая свои идеи, убеждал непонимающих.

В услышанной мной лекции он говорил о глубоком кризисе мысли. Впечатление от всего сказанного и от самого способа изложения было до того ошеломляющее, что я ушла потрясенная всем сказанным. В словах окрыленного лектора раскрывались какие-то новые горизонты.

Стала еженедельно ходить на лекции Андрея Белого. Ходила и тогда, когда лекции происходили на Литейном, и тогда, когда они были перенесены на Чернышеву площадь и потом на Фонтанку. Заседания Вольной Философской ассоциации, председателем которой был редко появляющийся Александр Блок, по большей части проходили под председательством Разумника Васильевича Иванова, писавшего под псевдонимом Иванова-Разумника [1094], чуткого, тонкого человека, прекрасного знатока литературы, тактично и умело ведшего иногда весьма бурные прения. В двадцатых годах работа Вольфилы делилась на открытые заседания, проходившие в большом зале, куда допускались все желающие, и более интимные занятия постоянных кружков, посвященные более углубленной проработке какой-нибудь проблемы. Эти последние имели определенный контингент слушателей в количестве 8–10 человек. Вели кружки А. З. Штейнберг, А. А. Мейер [1095], Андрей Белый и другие. Работа Вольфилы в этот период освещена в труде Нины Ивановны Гаген-Торн, составленном на основании впечатлений от лекций и разысканных ею объявлений, протоколов и архива Иванова-Разумника [1096]. Эта работа очень нуждалась бы в быстрейшем опубликовании, так как содержит интересные данные об содержательных лекциях и заседаниях Вольфилы с интересными выступлениями Блока, Белого, Петрова-Водкина, Чебышев-Дмитриева [1097]и других. Материал единственный в своем роде, показывающий взлет мысли в столь трудное, но неповторимое, исключительно интересное и важное для страны время, когда, несмотря на голод и холод, Петроград жил интенсивной духовной жизнью и перед взором молодежи раскрывались, казалось бы, неисчерпаемые перспективы. Пусть мы во многом ошибались, но жили с полным напряжением чувств, и впереди раскрывалось будущее, которое влекло и манило. И внешнее неблагополучие, потрепанная обувь и рваная одежда, голодная восьмушка хлеба, которую мы получали в Вольфиле, отступали на второй план перед надеждами на будущее и душевным и духовным подъемом.

Да, не только духовным! Кружок Белого захватил целиком.