Анатомия чисел

…На диване на животе лежал старик без признаков жизни. На подушке возле его головы сидела чёрная собака. Она скулила. Её протяжное «ав-ву, ав-ву» походило на похоронное пение. Это её жалобный вой я услышал, поднимаясь по лестнице. Я даже и подумать не мог, что собаки могут выть подобно бабам! Признаться, мне, прожжённому следаку, собаку съевшему (простите за каламбур!) на странных и запутанных делах, отдававших мистикой и всякой ересью, вдруг стало не по себе! Я почувствовал, что дело это будет очень загадочным и не факт, что я его раскрою. Сколько у нас таких висяков накопилось, к которым не подступишься, и ко многим примешана мистика. И тут то же самое, я уже почти был уверен в этом. Вот только не спрашивайте, почему я это понял. Чутьё. Звериное чутьё. Иначе и не назовёшь.

Собаку согнали с дивана. Она уползла на кривых ножках под круглый стол и из-под него продолжала тянуть всё ту же ноту. На неё цыкнули. Пёс залаял. И тогда преданного сторожа выгнали из помещения.

В подъезде поднялся дикий вой, от которого холодеет кровь. Кто-то вышел следом за псом и прогнал его на улицу.

Между тем толпившиеся в коридоре жильцы подъезда не торопились расходиться. Они тихо переговаривались между собой и чего-то ждали. Все они были взволнованны происшедшим. Уходить никто не собирался, ведь это такое развлечение для зевак. Как там у Блока? «…А на заборе прохожие сидели и глазели…». Так и эти, чуть что случится, слетаются, как мухи, извиняюсь, на фекалии. Каждый предлагает свою помощь, а когда до помощи дело доходит, то оказывается, что он просто хотел себе нервы пощекотать, посмотреть, развлечься.

Я подошёл к ним и, остановившись возле симпатичной голубоглазой девушки спросил всех сразу:

– Раньше кто-нибудь из вас был в этой комнате?

Все вмиг замолчали, зато девушка с некоторым вызовом сказала:

– Я с подругой заходила сюда вчера днём.

– Представьтесь, пожалуйста. Расскажите, что вы там видели, – попросил я.

Девушку звали Светлана Фишер. Она начала сбивчивый рассказ. Полчаса тому назад подняла на ноги весь подъезд, когда у себя в ванной на первом этаже увидела, как с потолка капает вода.

Соседи забегали по этажам. Оказалось, и на втором этаже протекает потолок, и на третьем. И даже на четвёртом.

Поднялись на пятый. Дверь угловой однокомнатной квартиры была заперта. Постучали. Никто не отвечает. Только собака воет в ответ, да слышно, как бежит вода из крана. Очень много воды. Целый океан.

Живущий здесь человек не был ни алкоголиком, ни тунеядцем. И всегда отзывался на каждую просьбу. То есть сосед с пятого этажа был гражданином серьёзным и просто хорошим человеком, и ни за что бы не позволил себе залить все квартиры с четвёртого по первый. А это могло означать только одно – с ним что-то случилось.

– Здесь ничего не изменилось со вчерашнего дня? – спросил я Светлану.

– Нет, не изменилось, – покачала головой Фишер. – Это может подтвердить любой человек из нашего подъезда.

Люди молча закивали.

– А вы что, все здесь бывали? – спросил я присутствующих в коридоре людей.

– Были. Конечно, были, – нестройным хором подтвердили жильцы подъезда. – Заходили по делам… Мы же соседи, а как жить рядом и друг к другу в гости не зайти!

Видать, жилец затопленной квартиры был разносторонним человеком, раз к нему заходили столь непохожие друг на друга люди. И молодые, и старые, и свежие, и с испитыми лицами. И интеллигенты, и работяги. И даже дворник заглядывал. Впрочем, тут как раз ничего удивительного нет – дворники везде свой нос суют. Ох уж эти дворники, каждый считает себя центром вселенной, вокруг него вертится мир, а если кто-то попробует не вытереть ноги при входе в подъезд, то запомнит это надолго. Терпеть не могу эту братию.

– Вот и прекрасно, – сказал я, – в свидетелях не будет недостатка! – И ещё раз спросил у Светланы: – У этого старика Иванова могли быть враги?

Она округлила глаза и испугано посмотрела на меня. Наморщила лобик, усиленно о чём-то думая. Задумалась над тем, были у соседа враги или нет? Так тут особо думать не надо. Если у человека тяжёлый характер, то у него могут быть враги. Если ему всё легко даётся в жизни, то у него могут быть завистники. А если он какая-нибудь размазня, подкаблучник и половая тряпка, то у него никогда не будет врагов. Как и друзей, впрочем, тоже. Таких обычно и не замечают, они так и живут, и каждый из них человек-невидимка.

– У какого старика? – удивилась девушка.

Я молча кивнул головой в сторону дивана. Туда, где лежал старый человек, ставший причиной всего этого спектакля.

Фишер подошла к дивану, глянула на лежавшего человека, а потом вдруг воскликнула:

– Это не Иванов. Здесь лежит кто-то другой… Это седой человек, а он чернявый. Я ведь только недавно…

Она замолчала, губы её задрожали… В глазах светился страх. Я знаю этот страх, именно так люди боятся, когда сталкиваются с чем-то, неподдающимся объяснению.

– Как не Иванов? Что «недавно»? – в свою очередь удивился я. – Кто же тогда этот старик?