Анастас Микоян

Встретили московских гостей холодно. В отчёте Микоян обтекаемо сообщает: «По существу чувствовалось острое недовольство нашей политикой». Учитывая дружеские отношения Фиделя и Микояна, можно предположить, что кубинский лидер высказал гостю всё, что накипело. Очень помог Микояну превентивный ход, сделанный в Нью-Йорке, когда он публично поддержал «пять пунктов Кастро» и выразил полную солидарность с Гаваной. По крайней мере, теперь ему было с чего начинать.

Советскую делегацию привезли в особняк, предоставленный для их проживания, Фидель и прочие уехали. Микоян отдохнул после тяжёлого перелёта, а также переговорил с главными действующими лицами с советской стороны: послом Алексеевым и командующим советской группой войск на Кубе генералом Плиевым. Ему Микоян высказал упрёки. Не надо было сбивать американский У-2 и провоцировать Вашингтон — там и так всё висело на волоске. Плиев, однако, ответил, что действовал согласно инструкциям, полученным ещё в Москве: не допускать аэрофотосъёмки советских военных объектов. Об этом трудном разговоре есть лишь одно краткое свидетельство в книге офицера по особым поручениям при Плиеве Михаила Деркачёва «Особое поручение». Так или иначе, Плиев не понёс никакого наказания за сбитый американский самолёт.

Ко 2 ноября Плиев уже получил приказ о демонтаже пусковых площадок, а это очень сложная процедура. Вдобавок Кастро заявил, что его ПВО будет сбивать все американские самолёты. То есть стрельба на поражение могла начаться в любой момент. Кроме того, не было ясно, обеспечат ли кубинцы проезд тягачей с ракетами от стартовых площадок в порт Гаваны и погрузку на корабли. На территории Кубы действовали отряды диверсантов, готовые устроить любые провокации, подрывы дорог, обстрелы и полномасштабные атаки.

Плиев и Микоян были хорошо знакомы, вместе действовали в Новочеркасске. Судьба свела этих людей дважды в течение полугода в разных точках планеты. Вне всякого сомнения, они доверяли друг другу, но насколько близкими были их отношения — неизвестно. К воспоминаниям Деркачёва следует относиться с осторожностью: в них есть расхождения с версиями других очевидцев. Сам Исса Плиев не оставил воспоминаний, как и многие другие боевые генералы — эти люди уносили свои тайны с собой в могилы. Сейчас они — непосредственные участники событий — дают нам шанс предполагать, гадать, выискивать истину, спорить меж собой.

Сам Микоян тоже в своей книге по большой дуге обошёл Карибский кризис, посвятил ему буквально четыре абзаца. Про Серго Орджоникидзе или Николая Вознесенского Микоян десятки страниц надиктовал, а про Карибский кризис — три дюжины фраз. Почему — понятно. Свою книгу он делал в 1970-е, когда половина настоящего советского прошлого была засекречена, многие документы просто уничтожены, другие — важнейшие — упрятаны далеко в архивы, в Особые папки. Газеты ничего не сообщали ни про расстрел в Новочеркасске, ни про то, что 27 октября мир стоял в четверти шага от атомной бойни.

КГБ и идеологические отделы полностью контролировали круговращение информации в Советском Союзе. Широкие массы знали только то, что им надо было знать.

* * *

Первый раунд переговоров между Микояном и руководством Республики Куба начался утром 3 ноября в квартире Кастро, в Гаване, в бедном квартале Ведадо. С советской стороны участвовали Микоян и Алексеев. Сыну — Серго — Микоян велел ждать в соседней комнате.

Запись этой беседы также сохранена.

Фидель, несмотря на раздражение, нашёл силы пошутить. «Хрущёв как-то сказал, что в ЦК КПСС есть кубинец. И этот кубинец — Анастас Микоян». Затем Фидель разразился речью, он говорил, не умолкая, 1 час 45 минут; впрочем, многие его знаменитые выступления длились по 5–6 часов. Микоян лишь дважды вставил короткие реплики.