Анархисты

– Прежде всего нужно понимать, что к любой теории есть два подхода. Первый говорит нам: единственное, что требуется от теории, – давать предсказания происходящих событий. Второй настаивает принять теорию всерьез и рассматривать ее как объяснение того, что происходит. Можно сколько угодно критиковать анархизм, но практические результаты, извлекаемые им из общества, говорят о высокой степени его пользы.

– Это в высшей степени эгоистическая точка зрения. Пренебрегая объяснением мира, вы пренебрегаете ближним прежде всего, – вскинулся отец Евмений.

– Вы преувеличиваете, солипсизм еще не эгоизм. Квантовая физика сообщает нам, что мир гораздо шире своего описания в рамках классической парадигмы. Например, она допускает существование искусственного человека, чье сознание и действия могли бы быть описаны алгоритмом, основанным на квантовых вычислениях. Если ввести в рассмотрение такого человека с правильной настройкой мышления, то естественный мир, который он будет наблюдать, окажется содержащим множественные копии этого наблюдателя.

– Очень интересно! – довольно заулыбался отец Евмений. – Тут как раз впору задуматься о том, что математическое знание всегда имеет в своей основе действия природы. Доказательство теоремы вызывает в мозгу физические процессы, так что даже самая чистая абстракция всегда зависит от знания законов физики, от того, как именно работают в процессе мышления наши нейроны или что там… уж не знаю, какие биологические структуры задействованы при создании мысли.

– Именно! Даже ваше знание Бога или, скорее, не-знание о Боге зависит от физики. Притом что знание и истина – совершенно разные сущности. Всегда нужно задаваться вопросами, объективно ли верна или неверна теория и каково количество истины, то есть какова мощность множества истинных утверждений, содержащихся в ней, и что вообще нам известно об истине. Человечество на протяжении веков путало понятие истины и верной теории, и поэтому сейчас господствуют два лагеря, две точки зрения: «Вселенная постижима до конца» и «Мы никогда ничего о ней не узнаем».

– Вот потому вы и находитесь во втором лагере. Ваши анархисты убеждены: поскольку истину мы никогда не узнаем, то можем сейчас решить, какой она должна быть, и в соответствии с этим перестроить ради этой истины мир.

– Вы ничего не поняли, святой отец. Анархисты здесь ни при чем. Первый лагерь ничуть не лучше. Он считает, что истина уже познана и, следовательно, мир должен подчиняться определенной грамматике. Так что оба случая ведут к тирании. Человечество укоренено в одной фундаментальной ошибке: оно не делает различений между существованием и познанием. Ошибка состоит в тождестве мысли и существования, постулированном Декартом. Анархисты как раз считают, что теория способна давать объективное знание, но любая часть его может подвергнуться переосмыслению, изменению, не обязательно усовершенствованию. Благодаря этой точке зрения человечество получило прививку от мрачных взглядов на мир, которые загоняют политику в тиранию, а науку приводят к застою… Батюшка, кагор уважаете?

– Грешен, не отказался бы, – вздохнул отец Евмений.

Турчин налил полстакана и поставил перед священником. Себе подлил чаю и одобрительно кивнул, когда отец Евмений выпил до дна и причмокнул, поставив стакан на стол.

– А я, знаете ли, последние годы стал замечать, что алкоголь развинчивает сознание, – сказал Турчин. – Неприятно… Дьявол заставляет нас мыслить неточно.

– Значит, вы не русский человек, – улыбнулся отец Евмений.

– Это еще почему?

– Русский от вина умнеет, а немец глупеет.

– Философия слабаков, – поморщился Турчин.

Отец Евмений смутился от того, что позволил себе вольность, и спросил:

– Давно вы стали думать о множественности Вселенной как об основе принципиальной полифонии и об источнике терпимости, то есть воле милосердия к ошибке?

– Какая разница когда? – пожал плечами Турчин. – Тут особенно мудрствовать не приходится. Мысль эта выводится из одного только здравого смысла. А вот уж ему, здравому смыслу, стоит поучиться у Уильяма Годвина. Философ этот жил в восемнадцатом столетии и замечателен не только тем, что первым сформулировал принципы анархизма. Он сочинил немало чуши на экономические темы, но его философская и научная аргументация об образовании даст фору даже революционному Руссо. Для Годвина наука – искусство поиска ошибок в не окончательно верных теориях. Вместо битвы за незыблемую истину следует обратиться к критике утвержденных в реальности систем. В этом цивилизационная суть анархизма. Все незыблемые теории рано или поздно рухнут; как однажды показал Эйнштейн, не предметы притягивают друг друга силой тяжести, а сила тяжести есть следствие кривизны пространства.

– Но не всякая теория может быть столь кардинально пересмотрена, – заметил отец Евмений.

– Святой отец, вы же грамотный человек, в отличие от папы римского вы физику изучали и знаете, что общая теория относительности по точности предсказаний на семь порядков превосходит классическую теорию Ньютона.

– Не может быть!