Анархия non stop

Полицейскому при задержании он до кости прокусил руку с криком: «Да здравствует анархия!» Товарищи сделали для Р все, что смогли, т.е. в день казни вырезали хозяев кабака, вызвавших полицию и предавших чумазый класс. При помощи модной тогда среди криминалистов антропометрической системы Бертильона удалось доказать вину Р по всем преступлениям.

Р мог бы намекнуть, что «по всем преступлениям» нужно доказывать вину кое-кого другого. Если наша вселенная действительно началась посредством взрыва единственной капли, значит, реальности предшествовало некое взрывное устройство. До вселенной была только бомба. Плодородная бомба. Время и пространство, окружающие нас, — перманентный террористический акт. Любой вариант эксплозии, в том числе и политический, повторяет попытку творения. Отсюда «кто рушит — тот строит», написанное на черных знаменах. Класс, который создает, имеет право взорвать. Борьба с терроризмом, попытка предотвращения взрыва, эксплозии, вторжения продиктована неосознанным инстинктом уставшего большинства. Усталое большинство желает отменить жизнь, запретить действительность, вычеркнуть из бытия (читай «из взрыва») самих себя. Сделать вид, что ничего не было, что мир как бы и не возникал, что бомба не взрывалась. Или, по крайней мере, «не должна» взрываться. Вселенная — перманентный теракт, экспансия, агрессия, заявление о себе, манифест плодородной бомбы. Бросая бомбу, вы творите новый мир, бросаете семя невозможного, в ситуации эксплозии на территории взрыва не действуют вампирические законы обычной, инертной материи.

Р мог сказать это, но он этого не знал. Ни о каком образовании при таком происхождении и темпераменте речи идти не могло. Ему оставалось чувствовать и ненавидеть. Когда Р повели к гильотине, несколько месяцев молчавший террорист громко запел бандитский гимн: «Хочешь добиться победы? Режь на куски господ! Хочешь добиться счастья? Вешай попов, обманувших народ!»

Он успел выкрикнуть: «Свиньи, динамита хватит всем!» — прежде чем зеркальная сталь срубила кричащую голову. Так погиб простой рабочий, убийца и анархист Р. Некролог, написанный тем же неудачливым поэтом, был опять слишком искусственным и вити­еватым. Английская организация CLASS WAR причислила Р к «мемориалу профессионалов».

Семинаристом он пробыл всего три класса. Достаточно для того, чтобы оправдать уголовное прозвище. Сын уездного головы удрал в Москву, сохранив от прошлого лишь страсть к духовному пению. В 13-м году начался его «красный путь в проклятом городе», как сам он поэтично объяснил следствию.

Двое разочаровавшихся в честном заработке и великом посте рабочих, немой беглый каторжанин, сынок пропившего все мещанина и сбитый с толку обещанием богатства племянник семинариста встали под его начало.

Не отпускать живьем, опускать в землю — был их первый закон.

Связали извозчику руки вожжами, а экипаж с раздетыми донога пассажирами пустили с моста. Вдову дьяка и ее инокиню-сестру семинарист лично мучил всю ночь в лесном разбойничьем шалаше: молотком дробил голени, отрубал мясным ножом груди, прокалывал языки горячей иглой. За что-то мстил, хотя и видел их впервые. Если очень кричали, семинарист начинал тяжело, громко петь любимые псалмы, не оставляя страшного кровавого труда.

Никогда не стрелять — вторая заповедь отряда. «На земле и без нас шуму хватает». Стрелять дозволялось только семинаристу и только в своих, на пасху атаман пристрелил «иуду-каторжанина» за то, что тот скрыл от общины в сапоге 50 рублей.

Купцу и заводчику, заманив их в лес «девочками», отрубили по основание руки и положили «кукол» в овраге, к утру вся кровь из них вышла, руки скормили собакам на охотничьей усадьбе.

Семинарист старался убивать сам — третье правило, чтобы ясно было, кто хозяин. Двое «слуг», выслеживая иностранца, жирного петуха, попались на мелком воровстве в кондитерской и сдали хозяина, рассказав о всех его восемнадцати жертвах.