Анархия non stop

Если Фредди сегодня слишком занят, то вам в машину подсядет Попутчик и подставит вас, ссудив вам все свои кровавые грехи. Вы остановили машину сами, так что никто не виноват. Сыграло милосердие, воспитанное церковью и школой. Вы забыли, что homo homini daemon, а может быть, никогда и не ведали об этом. Если вы не жертва, вы палач. Если вы не экзорсист, вы — одержимый бесом.

Антигерой настаивает на вечных методах ведения поединка. Против него не действуют референдумы и импичменты. Он нелегитимен. Героя выбирают. Антигерой приходит сам. Режиссеры используют его, чтобы вызвать у мудаков ненависть ко всему, что приходит само, без заказа по телефону, ко всему, что является самостоятельной волей.

Фредди с немецкой фамилией воскресает опять и опять при помощи религиозной атрибутики, потому что всякая земная церковь — это прежде всего архив коллективной вины, бассейн выблеванных народом грехов, куда каждый может сдать на вечное хранение вину собственную.

Клоун-убийца продает на улице билеты на свой последний спектакль. Негр-проповедник нажимает дверные звонки, чтобы взыскать с замеченных в семи смертных грехах. Антигерой прокалывает ноющие гнойники душ, но его бытие и цели тех, кто продает его кинокопии, весьма далеки друг от друга.

С барабаном из человеческой кожи и окровавленным флагом, в музейного вида форме и маске вратаря, не пропустившего в рай ни одной шайбы, с целым инквизиторским арсеналом в скрипучей тележке, катящейся следом, по ночным улицам он идет к вам. Поговорите с ним перед казнью. Это его развеселит. Или казните его. Присвойте его вещи и работу. Если в «Ну, погоди!» вы всегда стояли за волка, а шварцевский дракон вызывал восхищение, шансы у вас есть. Вам никогда не исторгнуть «чужого» наружу, прислушайтесь же к его шепоту, пока он не попортил изнутри вам скафандр. Есть шанс понять, что «чужой» это «наш».

Не бойтесь пришельца с харей цвета моркови, отравленной нитратами. Не бойтесь незачатых детей с ледяными глазами, воспламеняющими дома. Учитесь у антигероев лучше понимать себя. Не поймешь — не откажешься. Смотрите видео чаще.

Выступающий выступил и больше не нужен. Если это интерактивная конференция, экраны гаснут. Если это новый университет или суд, в зале рассветает. Лекция окончена. Приговор оглашен. Если вы спали, то продолжаете. Если бодрствовали, то ничего не изменилось. В любом случае слушатели расходятся, и некоторые неплохо видны. И слышно слабое блеяние приговоренных ягнят.

Отца-матери он не знал и не печалился об этом. Воспитанный монастырем и случайной бабкой подкидыш к шестнадцати годам пользовался в деревне славой дебиловатого великана, способного только коров пасти, впрочем, скоро мир отдал безродного в солдаты — пасти политических заключенных, провожая их по арестантскому тракту. Несколько лет В был не в силах задуматься, что и зачем он тут выполняет, кого бьет прикладом по коленям, пока однажды вечером, нарушив устав, не разговорился у костра с социалистом-максималистом, рассказавшим ему про атамана Разина и подарившим брошюру Кропоткина. Читать В толком не мог, однако агитацию спрятал на груди и, глубоко задумавшийся, сказавшись больным, вскоре вернулся к родным избам. Здесь в 11-м году он стал легендарным предводителем разбойников, наводивших панику на помещиков, дачников, купцов и полицию всей Московской губернии. Каторжанин же, социалист, скончался на тракте от той самой болезни, какую изображал В, чтобы уволиться из надзора. Другого недуга здоровяк В не знал.

Банда совершала ночные налеты на кооперативные склады, жгла барские усадьбы, громила жандарм­ские участки. Специальный писарь, беглый фальшивомонетчик, составлял после каждой успешной экспро­приации послание популярному сыщику Кошко, занимавшемуся их делом: «Сделано мной, знаменитым лихим атаманом без роду, без племени, родившимся под счастливой звездой Стеньки Разина. Крови человеческой не проливаю, а гулять гуляю. Не ловите меня, я заговоренный. Ни огонь, ни вода, ни пуля не берут. И живу неуловимо, как эфирный сын, пока не возьму на душу убийственный грех».

Первым пал от руки атамана пристав Белянчиков. «Не зря господина пристава я расстроил, за то он к моей Пашке лез со срамными намерениями. А Пашку я люблю больше лунной ночи. Грабить их не грабил, взял лишь леворвер, так как зачем он им тапериче?»

Во главе с атаманом и атаманшей, красивой девкой, разносившей прежде чай в вокзальном буфете, банда налетела на усадьбу генеральской вдовы из Люберец ради учреждения очередного «погрома утеснителей». Разбуженная анархическим грохотом вдова кинулась с лампой на В, крича: «Холоп, сволочь!»

«Убивать-то вдову не хотел, а выпалил для испугу, да вот на грех угодил в убойное место». С мстительным азартом люди В, руководимые правой рукой атамана, «басурманом» Шаговым, пустились во все тяжкие: изнасилования и «мокрые» дела, выпускали кишки урядникам, воровали за выкуп чиновничьих детей и, если в срок не получали, бросали детей с моста на камни сухого русла, завязав им глаза платочком. Они никогда не ждали дольше оговоренного. Они торопились.