Analyste

Выяснилось, что в тюрьмах имеются два кандидата на тот свет. Один из них был предателем, решившим поправить свое материальное положение, попытавшись сбежать в Великобританию с корпоративным компьютером, чей «винчестер» был набит достаточно чувствительной информацией. Гаденыш даже не подозревал о том, что его любимая жена немедленно доложила о гнусных планах начальству и таким образом значительно поправила свое материальное положение, ухудшив его ситуацию значительным и бесповоротным образом. Второй был спецназовцем, а потом оперативником-мок-рушником, который, следуя вполне логичной стезей, решил несколько поменять свою карьеру и стать наемным убийцей. К его несчастью, в один прекрасный день ему заказали не очередного бандита или коммерсанта-кидалу, а действующего офицера ГРУ, подрабатывавшего «крышеванием». Последовавшие за поимкой вполне искренние раскаяние и готовность искупить свою вину уже не могли помочь. Поскольку ГРУ традиционно не утруждало себя судебными формальностями и поскольку в отличие от остальной России в этом учреждении не придерживались моратория на смертную казнь, оба неудачника ожидали неминуемой и (также традиционно) мучительной смерти.

Гораздо менее шансов у Полковника было найти умирающего праведника, который бы пригодился ему для запланированной операции. Праведников в ГРУ, которые могли бы рассчитывать на свидание с ангелами, не было и быть не могло по определению. Но, по счастливому стечению обстоятельств, как раз в данный момент в центральном госпитале организации умирала мучительной смертью от рака его бывшая преподавательница иностранных языков. Полковник был одним из ее лучших и любимых учеников. По счастью, преподавательница с характерной кличкой «мама Тереза» была старой девой, хорошим человеком и набожной христианкой. Что, естественно, тщательно, как ей казалось, скрывала от своего работодателя на протяжении десятков лет. Равно как и свое далеко не рабоче-крестьянское происхождение. Она была настолько хорошим специалистом и в то же время наивно-добрым человеком, что ни при Сталине, ни при Брежневе ни у одного сотрудника шпионского царства так и не поднялась рука ее заложить. К ней-то Полковник и направился немедленно по получении вышеупомянутой информации. После чего ему предстояла беседа с неудачником-убийцей, и если бы тот из злого принципа отказался выполнить одно необычное поручение, Полковнику пришлось бы пообщаться еще и с неудачником-предателем. Итак, в отличие от начальства и прочих своих коллег Полковник был почему-то уверен, что царь-бомба избранного народа окажется не в Чечне или горах Пакистана, а в гораздо более отдаленном месте.

Глава 10

Общежитие кульпиток в светлом граде Молло носило столь благозвучное название не совсем заслуженно: это был всего лишь чистый и теплый барак, дизайн которого райские службы почерпнули у «архитектора» концентрационного лагеря Освенцим. Трусоватый немчура несказанно обрадовался возможности выбраться из Ада хоть на короткое время, и, полный благодарности, вложил в общежитие им. Св. Вероники (официальное название нескольких рядов похожих друг на друга зданий) весь свой архитектурный и инженерный талант. В результате получилось нечто, внешне напоминающее казармы 10-го Римского легиона и одновременно место постоянной дислокации дивизии «Великая Германия». И то, и другое вызывало неприятно пугающие ощущения у праведников, имевших смешанные воспоминания о незабвенных временах как Империи, так и Третьего Рейха. За это немчуру турнули обратно в Геену Огненную, где ему и суждено было теперь бесконечно страдать без возможности помилования в дружеской компании садистов из израильской Моссад, унесенных в Ад бомбой палестинского боевика. Неофициальным же названием общежития (неизбежно!) стало «Освенцим».

В этом-то бараке и проводила свою последнюю бессонную ночь в Раю сероглазая Мари из Лиона.

Она даже не удивилась, когда к ее койке, стоявшей в ряду десятков других похожих предметов интерьера, подошла капо восточного крыла — рослая лесбиянка из Буэнос-Айреса, из ревности зарезавшая свою юную любовницу, — и осторожно прошептала, что с нею хотят поговорить. Когда Мари молча встала и начала собирать вещи, капо не стала ее торопить и говорить, что это преждевременно: обе понимали, что в казармы им. Св. «как-там-ее?» Мари более не вернется.