Аналогичный мир

— Но сексуальных потребностей у них нет. Напрочь. Импотент хочет, но не может, а они и не хотят.

— Ладно, Костя, это всё интересно, — Гольцев с видимым отвращением отхлебнул остывшего чая. — Холодный чай — это… Ладно, Шурочка, не буду. Так вот, повторяю. Допустим, индеец — спальник. Какие у нас доказательства. Спиноза?

— Красив, чистоплотен, физически очень силён, — перечислил Спиноза.

— Интересно, — давал себе слово молчать, пока не спросят, но не выдержал. — Кого из присутствующих нельзя по этим критериям отнести к той же категории?

— Меня, — сразу ответил Спиноза. — Я некрасивый, несильный и нестарательный.

Шутка разрядила возникшую неловкость.

— Извините.

— Нет, — Гольцев внимательно смотрел на него. — Нет, Гена, ты прав, это не доказательства, а так… фуфло, шелуха. Но дело не в этом. Я начал с допущения. Допустим, что так, но что это нам даёт? — и перевёл взгляд на Новикова. — Какой вывод, Костя?

— Полная и безоговорочная преданность, — быстро ответил Новиков.

— Кому? — Гольцев теперь так же пристально даже прицельно смотрел на него. — Трейси? Бредли? Мальцу? Я понимаю твою мысль. Я тоже был у Аристова. И с парнями даже пообщался.

— На массаже?

— Нет, в тренажёрном зале. Пришёл в их время. Они сначала перепугались до потери пульса, но убедились, что меня только тренажёры интересуют, и успокоились. А там слово за слово… и разговорились. Да, тому, кто помог им гореть и вылезти из депрессии, преданы они… но, кстати, это нормально и свойственно любому нормальному человеку. Благодасность за спасение. Так кто из троих фигурантов помог индейцу? Чьё слово для него теперь выше закона?

— Трейси, — по-прежнему быстро ответил Новиков. — А теперь я знаю, Саша, что ты хочешь сказать. Доказательств, верно, прямых нет, а косвенных…

— Только одно, — Гольцев закурил. — Убийство Ротбуса. И то… Участие индейца недоказуемо.

— Не доказано? — задумчиво и как бы вопросом поправил его Золотарёв.

— Можно и так, — пожал плечами Гольцев.

— Я думаю, Костя прав, — Спиноза поправил очки и невесело улыбнулся. — Меня индеец чуть не прирезал за Трейси. А приказа ему тот не давал, это уж точно. Не такой Трейси дурак, чтобы связываться с комендатурой. Это индеец инициативу проявлял. И если принят Костину версию, то индеец сделан. Его от Трейси не оторвать.

— Опоздали! — стукнул по столу кулаком Золотарёв. — Надо было сразу…

— Посуда не при чём, — строго сказала Шурочка. — И сразу — это когда? Скорей всего эта встреча произошла зимой.

— Да, видимо, — кивнул Новиков. — Тогда ничего сделать уже нельзя.

— Есть ещё такая штука, — Гольцев раздавил в блюдце окурок. — Рабская клятва. Когда раб сам, подчёркиваю, сам покоряется, признаёт господство над собой. И освобождает от такой клятвы только смерть. Раба. Весьма унизительный ритуал, но… он существует и действует.

— А эта информация откуда?

— Оттуда же, Коля. Чай пили у костра, и индеец меня немного просветил.

— Думаешь, он дал клятву? Трейси?

— Не знаю, ребята. Честно. Трейси был не очень доволен тем, что парень стал рассказывать об обычаях рабства. Но это понятно. Они все здесь этой грязью помазаны. Ладно, примем это как рабочую версию. Что у нас дальше, Спиноза?

— Дальше? Малец.

Секундная пауза и… Золотарёв разводит руками и говорят теперь остальные.

— Белый.

— Да, лет семнадцать, я думаю.

— Нет, старше, двадцать — двадцать пять.

— Хватил! Девятнадцать максимум.

— Да, то смотрится мальчишкой, то взрослым мужиком.

— Держится с цветными.

— Видимо, то, что называется "потерял расу".

— Балагур, остряк, ругатель.

— Да, не язык, а, как моя бабка говорила, помело поганое.

— Блатной.

— Ну, скажем, приблатнённый.

— И это всё? Да вы что, братца, с этим и начинать нельзя.

Словом, — Шурочка оглядела всех сидящих за столом, — индеец — спальник, а Малец — приблатнённый. Ну, поработали, ну, молодцы…

— Старцев, а ты чего молчишь? — Золотарёв смотрел в упор хлолодно-синими глазами.

Да, отмолчаться не удалось. Да и не за этим тебя привезли, дали чаю и бутербродов. Пил, ел, теперь отрабатывай.

— А мне нечего добавить. В принципе у меня то же самое. И один вопрос.

— Какой? — оторвался от своего листа Спиноза.

— Что дальше? Вот мы сидим, собираем информацию, а… зачем? Кого и за что привлекать? Что… противозаконного они совершили? Какие претензии к ним?

— Много вопросов, — усмехнулся Гольцев. — Но все об одном. Кто ответит? Я — пас.

— Пас, — кивнул Спиноза.

— Пас, — улыбнулась Шурочка.

— Пас, — развёл руками Новиков.

— Пока пас, — вздохнул Золотарёв. — Ты выиграл, Гена.

— Как Пирр? — опять не удалось сдержаться, само выскочило.

— Как Бредли, — усмехнулся Спиноза. — Что ж, на этом надо закончить. Шулер, киллер, спальник и блатарь. Хороша компания, а уцепить не за что. Свою информацию, Гена, ты так и не дашь?

— А зачем? Вы ведь всё решили и без меня. Заранее.

— Уел, — усмехнулся Золотарёв.

— Вот, может твоя информация и переубедит нас, — ласково улыбнулась Шурочка.

Спиноза принёс второй чайник, налил всем горячего чая и поставил на подоконник кипятиться опустевший.

— Давай, Гена, ты их в Бифпите неделю наблюдал.