Аналогичный мир - 2 (СИ)

Женя поздоровалась по-русски, и дежурный широко улыбнулся ей.

— Здравствуйте. Русская? На выезд?

— Да, — Женя выразительно посмотрела на Алису.

— Здравствуйте, — строго сказала Алиса.

— И ты здравствуй, — совсем развеселился сержант. — Молодчина какая, по-русски знаешь. В седьмой кабинет идите. На второй этаж и направо.

— Спасибо, — поблагодарила Женя.

Она пошла к лестнице, крепко держа Алису за руку, и даже не обернулась, услышав за спиной:

— А ты?

— Документы на выезд, сэр, — ответил Эркин по-английски.

— От своих отстал? Второй этаж. Налево. Кабинет номер три.

Ну, слава богу, обошлось у Эркина. Женя поднялась по лестнице, подошла к двери с цифрой семь и табличкой. От волнения она вдруг забыла русские буквы и прочитать не смогла. Женя быстро поправила Алисе беретик, пригладила волосы и вздрогнула, ощутив рядом человека. Эркин? Да, он. Нагнал.

— Ну, я стучу, — тихо сказала Женя по-русски.

Он молча кивнул. Женя подняла руку и постучала.

— Войдите, — ответили по-русски.

Женя открыла дверь, и они вошли. Все вместе.

Просторная из-за нехватки мебели комната в два окна. На стене чей-то портрет и русский флаг. Под ними большой письменный стол, перед столом два стула. Ещё стулья и простой стол у стены. В углу большой несгораемый шкаф. Румяный голубоглазый офицер — Женя сразу узнала его: он приезжал тогда на Весенний Бал — со спокойным ожиданием смотрел на них.

— Здравствуйте, — начала Женя. — Я русская, это моя дочь и мой муж. Мы хотим оформить все документы и подать заявление на выезд в Россию.

Казалось, ни речь Жени, ни их вид нисколько не удивили офицера. Похоже, его вообще невозможно удивить — подумала Женя.

— Здравствуйте. Проходите, садитесь, — он показал на стулья перед столом. — Пожалуйста, поподробнее.

Женя села и достала из сумочки пакет с документами. Эркин вытащил свои справки и сел на другой стул. Алиса стояла рядом с Женей, строго разглядывая офицера.

— Я вас слушаю.

Рассел мерно покачивался в такт вагонным толчкам. Маленькое двухместное купе, мягкий кожаный диван, за отмытым до прозрачности окном мирный осенний пейзаж. Всё как когда-то…

…- Я рад, что ты становишься самостоятельным, — отец, сидя напротив, смотрит на него насмешливо блестящими глазами. — Не скажу, что одобряю твой выбор. Но всё равно, рад.

— За меня или за себя? Что наконец избавился от такой обузы.

— Обузы? Да, ты прав. Мне теперь будет легче.

— И ты наконец женишься, — усмехается он.

— Это не твоя проблема, Рассел. Я оплачиваю твоё обучение…

— Начну работать, верну, — перебивает он отца. — Мы об этом уже говорили. Не беспокойся, я проживу.

— С чего ты взял, что я беспокоюсь? — отец подчёркнуто удивлённо пожимает плечами. — У меня свои проблемы, у тебя свои. И не надо мешать. Разумеется, ты можешь приезжать на каникулы и праздники.

— Я предупрежу о возникновении такого желания. Не думаю, что оно скоро появится.

— Меня это устраивает, — кивает отец.

И молчание. Стук колёс, плавное покачивание и летящая за окном земля.

— Ты сейчас в столицу?

— Нет. В Русскую зону. Там выявлено много помесей, хочу посмотреть контингент.

— Не мелко для тебя, отец? Это работа надзирателя.

— Не дерзи. Сортировку надзирателю не поручают. Невыгодно. Тем более для отбора племенного материала, — отец задумчиво глядит в окно, усмехается. — В университетском городке студенток мало и Паласа нет, тебе придётся ездить…

— Я слишком хорошо знаю, — опять перебивает он, — как они делаются, чтобы меня это привлекало.

Взгляд отца становится жёстким.

— Ты не должен выделяться. Будь как все.

— Да, я знаю, — он повторяет привычные отцовские слова. — Бравада неуместна.

— И невыгодна, — отрезает отец…

…Рассел развернул газету. «Вестник Джексонвилля». Глупая провинциальная болтовня. Ладно — остановил он себя — не заводись. Всё равно её никто не читает, только объявления. А вкладыш комиксов для цветных, как и предсказывал Хьюго, пользуется успехом только у белых дураков. В купе он один, прикрываться газетой не от кого. Сиди, смотри в окно и вспоминай…

…- Я не понимаю твоего беспокойства.

— Отец, война проиграна.

Отец пожимает плечами. Они сидят в холле у камина в глубоких уютных креслах. Коричневые с вытканным узором шторы прикрывают светомаскировку на окнах, от камина мягкий приятно-красный свет.

— Я не вижу причин для беспокойства.

— Отец, из-за чего мы воевали с русскими? Все эти территориальные споры и претензии — чепуха. Они против рабства. И победив, они освободят рабов. Питомники, распределители, Паласы… ничего этого не будет.

— И тебя это волнует?

— А тебя нет?

И снова пожатие плечами.

— Конечно, мне жаль, что моя работа… так закончится. Но…я начну другую. Я решал и решил одну проблему. Теперь буду решать другую.

— Реабилитации?! — догадывается он.