Аналогичный мир

Они не спеша пошли дальше по улице.

Эркин и Андрей пришли в номер после вечерней уборки.

— Ну вот, поедим и завалимся.

— Я в душ сначала, — улыбнулся Эркин.

— Дорвался, — ответно рассмеялся Андрей, выкладывая на стол хлеб и бутылки с лимонадом.

— Разуйся, куда в сапогах.

— Ах, чёрт, забыл.

Эркин уже босиком пошёл к вьюкам, покопался там и вытащил чистую тряпку, ловко кинул на стол.

— Постели под хлеб. А я куртки повешу. Чего им во вьюках.

— Ага. И мясо заодно уж доставай.

— А то! Держи.

— Ага. Слушай, душ душем, а переодеться во что?

— Ни хрена. Хоть обмоюсь.

— Не, я на ночь.

— Ладно, давай так.

Они умылись и сели за стол. Нарезали хлеб и мясо.

— Кружки достань, не из горла же…

— Ага.

Дверь они закрыли плотно, но не запирали: вдруг Фредди всё-таки придёт.

— Ему оставим?

— Не придёт, так опоздает.

Жира оставалось совсем немного, и он ушёл на первые же два ломтя. Хлеб с жиром и копчёным мясом — совсем не плохо. Хорошо бы вместо лимонада горячего, но…

— Сейчас бы чаю, а? Вместо этой шипучки, — вздохнул Андрей.

— Мы же считали, кофе заказать дороже обойдётся, а чаю здесь совсем нет.

Андрей кивнул и улыбнулся:

— Знаешь, я его, ну, лимонад, помню. Ещё по дому. Гулять когда ходили, мать покупала нам. По стаканчику.

— Потому и накинулся сегодня?

— Ну да. Дорогой он, правда.

— Дешевле спиртного.

— Это смотря какого, — хохотнул Андрей. — Только от дешёвого голова болит.

— Проверял? — Эркин встал и пошёл к окну. — Закрою сейчас. Мы-то на свету, а там темно. Видно всё.

— Как на мишени, — кивнул Андрей. — Мясо что, дорезать?

— Там осталось-то… Дорезай, конечно.

Эркин опустил штору, аккуратно расправил её и на мгновение задохнулся, как от боли: так знакомо ему это движение. Сглотнув, справился с собой и уже спокойно сказал:

— Пойду и в спальне опущу сразу.

— Валяй, — очень естественно ничего не заметив, отозвался Андрей.

Когда Эркин вернулся, Андрей безмятежно жевал хлеб с мясом, прихлёбывая из кружки лимонад, и даже не посмотрел на Эркина, когда тот садился к столу.

— На скачки запишемся?

— Если Джонатан коней даст, — Эркин взял себе бутерброд, налил лимонаду. — Не наши кони.

— Тогда ножи?

— И борьба.

Андрей кивнул.

— Здесь возьмём. Я бороться не буду.

— Куда ж тебе. Мы без рубашек будем. А на ножах ты первый.

— Мы всех не знаем, может, и есть ещё кто на ножах сильный.

— Посмотрим, — усмехнулся Эркин. — В борьбе тоже… найдутся.

— Фредди по стрельбе всех обставит.

Эркин молча кивнул: рот у него был занят бутербродом.

Они не спеша ели и разговаривали по-русски, никого не опасаясь. В коридоре из номера спокойного голоса не слышно, только если кричат. И Прыгун говорил, и сами проверяли. И без стука никто не зайдёт. Тоже Прыгун объяснил. Так что можно не дёргаться и говорить, как у костра вечером. Как на выпасе.

— Эркин, а ты заметил, как на тебя та, ну, в красной юбке, глаз положила?

— А пошла она…

— И совсем не хочется?

— Мне и так хорошо. Что вы все из-за этого с ума сходите? Что ты, что Фредди.

Андрей покраснел:

— Ну… ну, не знаю, но я посмотрел сегодня…

Эркин усмехнулся:

— Тебя тоже… зазывали. Чего не пошёл?

— Ну-у…

— Хочется?

Андрей кивнул.

— Ну, раз хочется, так иди.

— Не знаю… боюсь я…

— Чего? Ты ж умеешь.

Андрей быстро вскинул на него глаза. Нет, Эркин не насмешничает, смотрит спокойно.

— Ты вот рассказывал. Её раздеваешь, сам раздеваешься. Мне ж нельзя. Раздеться.

— Д-да, чёрт, — Эркин всерьёз растерялся. — Я и не подумал. А… а раньше ты как?

— Как есть, — буркнул Андрей. — В… Ну, там, все такие, да и быстро надо, пока не застукали.

— По-рабски, — понимающе кивнул Эркин. — А потом? С Молли?

— С ней я сам не знаю, как получилось. Догнал у барака, поблагодарить хотел, честно, ни о чём не думал, обнялись, зашли к ней, и… и всё. Само собой.

— Раздевался?

Андрей молча помотал головой. Эркин задумчиво свёл брови и улыбнулся:

— Тогда тебе в темноте надо. Понял? Чтоб она тебя не видела, — и тут же поправил себя, — не рассматривала. Свет выключил и разделся. Или в одежде. Неудобно, конечно…

— А… не обидится она… на такое?

— Это ты у Фредди спроси. У него их навалом. Это я, — Эркин невесело улыбнулся, — всегда подстраивался, делал, что они хотели и как хотели. А он, говорят, их под себя гнёт.

Андрей рассмеялся получившейся шутке.

— Да уж. Он, как ты, не выкаблучивается.

— А для чего нас держали? — усмехнулся Эркин. — Ей муж там или хахаль надоел, устала она от них, и в Палас прямым ходом. И здесь это ей не так, и это не по нраву! Стерва — она стерва и есть.

— И ни одной… ну… порядочной, что ли?

— Порядочная — это какая? — уточнил Эркин. — Я не смеюсь, я слова не понял.

— Не знаю, — растерянно признался Андрей. — Ну… ну… Нет, не могу. Ну, есть стервы, шлюхи, а есть порядочные.

— Тогда понимаю, — кивнул Эркин. — Такие в Палас не ходили. Наверное. Мне не попадались. Все они… помешаны на этом.

— Ну, Молли не такая, — запротестовал Андрей. — Это ты зря.

Эркин рассмеялся:

— Нам из-за баб ещё цапаться…

Андрей на секунду задумался и негромко заржал:

— И впрямь… Смехота!