Аналогичный мир

— Глубокими следами сорок зим, — откликнулся Эркин, продолжая, — кто будет помнить царственный наряд, гнушаясь жалким рубищем твоим?…

Фредди дождался конца и кивнул:

— Есть. Номер третий…

Каждая удача Эркина встречалась таким взрывом восторга, что Фредди не выдержал и рявкнул:

— Тихо, олухи! Стада стронете.

— А и хрен с ними!

— Остановим!

— Давай дальше!

— Номер десятый… — пожал плечами Фредди.

— По совести скажи: кого ты любишь?…

— …Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, что ясно всем: живёшь ты не любя…

После двадцатого кто-то догадался послать за водой, поставить кофе. От какого-то костра притащили уже готовый и поставили перед Эркином полную кружку. Он пощупал её и улыбнулся.

— Пусть остывает. Давай дальше. Самому интересно.

На пятьдесят третьем разгорелась свара.

— Ни хрена! Не может человек столько помнить.

— Подсматривает, жухала!

— Куда?! — возмутился Эркин.

— В книгу!

— На хрена?! Я неграмотный!

— Ему старший подсказывает!

— Проверяйте!

— Не заводись, Фредди.

— Он дурак, давно известно, давай дальше.

К костру потянулись привлечённые шумом лендлорды, и с ходу подключаясь к игре. Опоздавшие пастухи сначала толпились сзади, но, убедившись, что занявших место у костра не гонят, решительно полезли к своим. Возникла небольшая свалка, укрощённая голосом Фредди и кулаками ближайших соседей.

После сто третьего, к общему удовольствию, захрипел Фредди.

— Номер сто девятый.

— Меня неверным другом не зови…

— …Как мог я изменить иль измениться? Моя душа, душа моей любви, в твоей груди, как мой залог, хранится…

Эркин теперь отхлёбывал после каждого сонета. Радостные вопли, хлопки по плечам и шеям. Ликовали даже те, кто ставил против. Такого спора и таких спорщиков Большой Перегон ещё не видел. И весь гомон стихал, как обрезанный ножом, от хриплого голоса Фредди.

— Номер сто тринадцатый.

— Её глаза на звёзды не похожи…

— Он пел это, слышали!

— Знает, дальше!

— Ни хрена, пусть читает.

— … Нельзя уста кораллами назвать, не белоснежна плеч открытых кожа, и чёрной проволокой вьётся прядь…

— Здоровско!

— Во даёт парень!

— Давай дальше.

— Дай глотнуть ему, чурбан!

— И этому…

— Судье налей!

Захрипел Берт. Эркин переводил дыхание, лицо его влажно блестело от пота.

— Номер сто сорок первый.

— Мои глаза в тебя не влюблены…

— …Они твои пороки видят ясно…

В конце сонета у него сорвался голос.

— Передохни, парень.

— На, попей.

— Может, хватит? Ясно же, что знает.

— Сколько осталось?

— Тринадцать, — Эркин отставил кружку. — Давай дальше. Мне самому интересно.

— Давай, Фредди.

И вот, наконец.

— Любовь согрела воду, но вода любви не охлаждала никогда, — выдохнул Эркин и жадно припал к кружке свежего кофе.

— Всё! — Фредди захлопнул книгу и отдал её Берту. — Все сто пятьдесят четыре. Как в банке!

Высокий негр, счастливо расплывшись в улыбке, схватил Эркина за уши, затряс.

— Ты, парень, ты понимаешь, какой ты…

— Отпусти парня!

С десяток рук оторвали негра от Эркина. Вопли восторга сотрясали котловину. Эркина хлопали по спине и плечам, трепали по шее, затылку. Кто-то из старших ковбоев сорвал с него шляпу.

— А ну, десять процентов с выигрыша ему! Давайте, джентльмены!

— Чего там десять, весь выигрыш его!

Эркин замотал головой, но ему тут же дали по шее.

— А теперь помолчи, парень. Ты своё дело сделал.

Шляпу быстро пустили по кругу и, когда она наполнилась, ловко нахлобучили ему на голову.

— Вот так, парень.

— Носи на здоровье!

— Головой заработал!

Берт допил свою кружку и, улыбаясь, посмотрел на Эркина.

— Ты молодец, парень. У нас на весь университет один был, да и то… Держи, — он протянул Эркину книгу.

— Ты… ты чего? — растерянно заморгал Эркин. — Зачем? Я же неграмотный.

— Научишься, — улыбнулся Берт. — Это не самое сложное. Будешь читать, может, — он лукаво подмигнул Эркину, — может, и понимать будешь. Удачи тебе.

Он встал и ушёл, протискиваясь между людьми, всё ещё обсуждавшими свои удачи и неудачи. За ним потянулись и остальные белые.

Эркин оторопело смотрел на маленькую книгу, лежащую на его ладони.

— Он что, психованный? — наконец, выдохнул Эркин. — Рабу же не положено…

Фредди хотел что-то сказать, но не смог оторваться от кружки с кофе и только махнул рукой. Цветные разбирали свои выигрыши, отделяя долю для Эркина. И Фредди!

— Идите вы, — Эркин замысловато выругался. — У нас и так жратвы навалом.

— Судье тоже долю положено, — возражают ему.

— Второй день гуляем, — хрипит Эркин.

— А что положено, то положено.

— Книгу-то убери, загваздаешь.

— Пошли, парни.

— Ага, светает уже.

— Пошли.

— Бывай, парень.

— Удачи тебе.

— Нет, больше я против него не ставлю.

— Поставишь.

— Ты всегда продуваешь.

— Всё, пошли.

— Удачи.

— Всем удачи.

Когда они остались у своего костра втроём, Эркин, всё ещё рассматривая книгу, вдруг рассмеялся.

— Ты чего? — Фредди откашлялся и сплюнул в костёр.

— А как он догадался, что я не понимаю ни хрена? Так, болтаю языком и всё.

Фредди пожал плечами. Говорить он не мог. Андрей посмотрел на небо и засмеялся.

— Офигеть можно, всю ночь просидели.

— Ты и завёл всех, — захрипел Эркин.

— Цыц оба, — наконец, смог выговорить Фредди. — Ложитесь, хоть часок возьмёте.

— А ты?