Ана Пауча

Из-за того, что ее спутник слеп, Ане Пауче приходится вести его по тропинке, которая тянется вдоль железной дороги. Она не любит эти тропинки, потому что они все заросли колючей ежевикой. Но она считает, что ее другу лучше избегать твердых шпал и острого щебня. Ее переполняет нежность к этому зрячему слепому, который каждый день понемногу учит ее, как он выражается, тайне чтения и искусству письма. Он терпелив, как школьный учитель, и если иногда сердится, то лишь из-за того, что она, Ана-нет, глупо, до смерти, стесняется. А ведь она еще девочкой мечтала научиться читать и писать. Но в тоже время в их деревне не было школы, самая близкая находилась в семнадцати километров от них. Добираться туда было невозможно. Позднее, оправдывая свою неграмотность, она всегда находила веские доводы. Она никогда не обвиняла в этом других, своих родителей или еще кого-нибудь. Когда пришло первое письмо от ее сына, от малыша, она предпочла бы попросить прочесть его не почтальона (парня, впрочем, славного). Лучше было бы сходить в соседнюю деревню к продавцу газет и заплатить ему за услугу. Но ей так не терпелось! Она сказала почтальону, что у нее слезятся глаза, и не будет ли он так любезен оказать ей услугу… Это письмо принесло ей весть о вечной тюрьме малыша. С того дня она больше не желала знать, что было написано в других письмах, которые приходили от сына потом. Оны полны такой же нелепицы, говорила она себе. В глубине души Ана-упрямица так никогда и не приняла пожизненное заключение своего малыша, потому что это означало бы признать свою смерть. Конечно, при других обстоятельствах она бы просто проглатывала письма, которые сын каждый год писал ей ко дню рождения… если бы умела читать. Пришла пора, думает она, взглянуть правде в глаза. Раз и навсегда.

— Твоя правда, бабуля, очень проста. Нужно, чтобы ты начала жить. Вот в чем твоя правда.

С этими словами калека резко ударяет по струнам своей гитары. Ана Пауча молча улыбается. Ее сердце заполняет нежность, как в те времена, когда она была совсем юной девушкой.

Чтобы разжечь на ночь костер, Ана Пауча ищет хворост, тащит его к их случайному прибежищу. Калека ломает сучья о колени, все время ворча, что силы уже не те, что в молодости. Но Ана Пауча знает: он еще полон сил, она без опаски может опереться на его руку. Ведь в общем-то она только направляет шаги слепого, а он чуть ли не на себе тащит ее вперед.

На сухой земле в тени деревьев, на остывшем пепле случайного костра слепой своей белой палкой рисует буквы и слова, чтобы научить им Ану. Он становится старшим. Она — младшей. Однажды вечером после неожиданно налетевшей грозы, которая смочила почву, Ана Пауча впервые в своей жизни, глубоко врезаясь палкой в землю, пишет слово любовь. Дождевая вода тут же превращает это слово в чудесный ручеек. Ручеек любви, в котором, точно в зеркале, любуется собой вновь выглянувшее солнце.

Эта странная пара, которую люди принимают за мать и сына, иногда отдаляется от железной дороги, идет по шоссе, по тропинкам, где ходят мулы и козы, от деревни к деревне, но всегда — на Север. Слепой — безошибочный комплекс и верный будильник. Он берет правильное направление не колеблясь, не задавая вопросов, не ссылаясь ни на линию горизонта, ни на стаю ласточек, которые неудержимо устремляются к Африке. Его горизонт — это его внутренний мир. Он нутром чувствует все четыре стороны света. Заточенный в своем мраке, он чтобы жить, должен ощущать границы необъятных просторов. Он инстинктивно, по запаху, распознает любой ветер, предсказывая, несет ли он дождь или пыльную бурю, угадывает, в какой деревне им перепадут остатки барана, свиньи или птичьи потроха. Но, самое главное, он точно знает, где находится Север.

Он не носит темных очков. Он носит свою слепоту, словно она для него естественное состояние. Ана Пауча часто смотрит на его лицо и однажды замечает маленькие шрамы вокруг его век.

— Это у тебя от рождения?

— Нет.

— Значит ты перенес операцию. У тебя остались шрамы.

— Это от взрыва мины. Слепым меня сделала война.

Ана Пауча вздыхает и не произносит больше не слова.

Они продолжают свой путь, их дни наполнены звуками гитары и мольбой о подаянии. Каждый прижимает к себе все свое достояние: он — гитару, она — узелок.

Уроки письмо и чтения, а также романсы слепого то и дело прерывают приступы кашля, раздирая его грудь и выплескивая из нее мокроту. Его голос становится более хриплым. Но он держится так, будто таким и родился: слепым, больным, певцом и школьным учителем.

— Ты уверен, что у тебя все в порядке? — с тревогой спрашивает Ана Пауча, рассматривая его зловещие плевки.

— Давно уже в таком порядке. И так же будет и впредь. Нет причины впадать в панику, бабуля.

Ана-старушка пытается улыбнуться.

— Может быть, ты хочешь дать мне какие-нибудь рекомендации?