Амур широкий

Всему научила жизнеопытная Исоака своего молодого мужа, только Лена оказалась не очень-то сострадательной. От хозяйки, у которой она жила, узнала историю женитьбы Кирки на своей тете-старухе и утром встретила его такими словами:

— Доброе утро, молодожен!

— Я не молодожен, я давно женат, — ответил Кирка.

— Знаю, больше четырех лет живешь с молодой женой.

Теперь только понял Кирка насмешку. Он насупился и отвернулся.

— Не отворачивайся, стыдно, что ли?

— Какое твое дело? Тебе-то с какого боку припекает?

— Ого, да ты человек с характером, а я все считала тебя тихоней.

— Чего ты надо мной издеваешься? Я сам, что ли, женился? Меня на совете большого дома женили.

— Такого совета не может быть. У нас есть один совет, сельский Совет. И этот Совет, если бы ты не захотел жениться, не заставил бы.

— Как не заставил бы? Много понимаешь. Сам отец Миры в совете большого дома, он заставил.

— Председатель сельсовета? Пиапон?

— Да.

Лена решительным шагом направилась в сельсовет. Кирка плелся сзади, и горькое предчувствие беды перехлестнуло ему горло: эта девчонка разбередила боль — он ведь почти привык к Исоаке, притерпелся, примирился с судьбой! А теперь достанется еще и отцу Миры.

Пиапон встретил посетителей широкой улыбкой.

— Товарищ председатель, — обратилась Лена, голос ее звенел от напряжения.

— Ты разговариваешь со мной, как районный начальник, — усмехнулся Пиапон, — обращаешься ко мне, как они обращаются.

— Товарищ председатель, — повторила Лена, не принимая шутки Пиапона. — Хочу спросить, сколько в этом стойбище советов?

— Один совет, — ответил Пиапон. Он почувствовал, что девчонка, его помощница, приезду которой он так радовался, сейчас ему что-то преподнесет. Но что она узнала, в чем ошибся он?

— А совет большого дома? Есть такой совет?

«Вот в чем дело! Всплывает дело Кирки. Какие неприятности!»

Сколько ночей Пиапон не спал из-за этого несправедливого брака, несправедливость, глупость которого он осознал только в Хабаровске, на первом туземном съезде. Вернувшись из Хабаровска, он стал приглядываться к жизни Кирки с Исоакой, но жили они мирно, только Кирка перестал смеяться, начал сторониться сверстников. Поговорил тогда Пиапон с его отцом, и Калпе заверил его, что сын доволен всем, а что стал молчальником — это признак превращения юноши в мужчину. Пиапон не знал, как поступить, чтобы расторгнуть несправедливый брак.

— Да, Лена, есть такой совет, — ответил он.

— Так вы председатель того и другого совета?

— Ты, дочка, говори прямо, собралась меня бить, так бей. Жертву не мучают, должна знать — дочь охотника.

— Два совета в стойбище. На совете большого дома вы решаете так, а в сельсовете по-другому.

— Нет, не так. Ты видела дерево, когда два ствола растут из одного корня? Я никогда не походил на такое дерево, никогда не разделялся. Если ты говоришь о Кирке, так скажу тебе. На совете большого дома я сказал, пусть женится. Потом как председатель сельсовета тоже сказал, пусть женится.

— Вы не должны были соглашаться на брак.

— Да, не надо было соглашаться, это я понял позже, но ничего уже не мог сделать.

— Но у вас же власть.

— Власть? Ею как палкой пользоваться?

— Нет, зачем же, — Лена растерялась.

— Ничего я не мог придумать. Ему самому надо было что-нибудь предпринять. — Пиапон кивнул в сторону Кирки. — Сейчас тоже не знаю, что сделать. У меня лицо горит от стыда, когда подумаю, какую глупость мы совершили, старым законам подчинились.

— Но у них нет свидетельства о браке.

— Хочешь сказать, поэтому они могут разойтись. Какая бумага, хоть имей она десять печатей, может удержать людей, если они захотят разойтись? Ты это понимаешь?

— Кирка, ты сам согласен жить с женой? — обратилась Лена к помощнику.

— Нет, — ответил Кирка.

— Ну вот, слышите, он не хочет.

— Слышу, да что я сделаю, если он сам ничего не предпринимает? Наш разговор — пустой разговор, только мне больно да ему тошно. Если хочешь, дочка, помочь ему, то выходи за него замуж.

— Замуж? — глаза Лены округлились, как у совы.

— Да, замуж — и весь разговор. Ты же хочешь ему помочь, вот и помоги. Я выдам вам бумагу с печатью, и живите. Кирка, как ты?

Кирка как сидел с опущенной головой, так и остался сидеть, ничего не ответил, только в груди его вдруг тепло разлилось да руки задрожали. Но ничем не выдал он своего волнения, руки сжал в кулаки, и они перестали дрожать.

— Знаете что, вы не председатель сельсовета, вы сводник, сваха! — выкрикнула Лена и выбежала из конторы.

Пиапон изумленно посмотрел ей вслед и поморщился.

— Вот сколько беды с тобой, Кирка, — горестно проговорил он. — Обиделась. А что обидного? Не хочешь выходить, так и скажи, зачем же обижаться? С ними, с грамотными, трудно, мысли свои им не выскажи вслух, обижаются. Что же с тобой делать, а?

— Не знаю, дед.

— Я должен теперь за тебя знать?

— Дед, я уйду от нее. Она сама советует, ей тоже стыдно.

— Сама советует? Ну, молодец Исоака, умница, поняла, что наступили новые времена. Ну а ты?

— Может, мне уехать куда?