Амундсен

Разумеется, эти две недели потребовали огромного напряжения сил и нервов, поскольку в любую минуту можно было сесть на мель и застрять. Руал Амундсен, однако, хорошо подготовился к плаванию. Хотя целиком Северо-Западный проход до него не преодолевал никто, у полярного исследователя были предшественники, указаниями которых он мог руководствоваться. Решающими для продвижения чуть ли не ползком среди неведомых мелей, то и дело промеряя глубину, были также маневренность «Йоа» и опытность экипажа. Повезло с «прекрасной погодой» и благоприятным состоянием льдов. И все-таки в отношении Северо-Западного прохода справедливо то же, что и в отношении следующего крупного достижения Амундсена, Южного полюса: при хорошо составленном плане и тщательных приготовлениях собственно осуществление проекта — наименьшая из проблем.

26 августа команда замечает на горизонте судно. В автобиографии Руал Амундсен рассказывает, что в эту минуту он, из-за нервного напряжения последних дней совсем утративший аппетит, с ножом в руке набрасывается на полузамерзшие оленьи туши и ест, пока желудок не перестает принимать пищу. Напряжение снято.

Судно оказывается китобойным и идет под американским флагом. На борту этого скромного китобойца разыгрывается классическая сцена между руководителем экспедиции и капитаном, которая напоминает ту, что произошла в дебрях Африки между Стэнли и Ливингстоном или на Земле Франца-Иосифа между Джексоном и Нансеном: «Вы капитан Амундсен?»

Впоследствии Руал напишет Леону: «Я крайне удивился, когда поднялся на борт и услышал свое имя от капитана Мак-Кенны, командира "Чарльза Ханссона" из Сан-Фриско. Он приветствовал нас как покорителей С.-З. прохода и выразил радость по поводу того, что делает это первым. Ему поручили высматривать нас и в случае надобности оказать помощь… но мы ни в чем не нуждались».

Это было лишь начало приятных сюрпризов. «26 сентября я ненадолго попал на Хершел [37], и мне предложили помощь все стоявшие там китобои. Тогда же я имел случай увидеть оттиск трудов "Тихоокеанского географического общества", который объяснил мне причину подобной сердечности. Оказывается, это ты при содействии Нансена организовал мне такую поддержку. Хоть бы я сумел со временем отблагодарить тебя».

Леон Амундсен впервые выступал в качестве пресс-атташе брата и хорошо справился с этим.

***

На «Чарльзе Ханссоне» капитану Амундсену вручили пачку старых газет. За два года участники экспедиции второй раз узнавали о событиях в мире. Однажды из гавани «Йоа» вышел гонец-эскимос, который 20 мая 1905 года вернулся с новостями. Помимо всего прочего, экипаж получил тогда сведения о Русско-японской войне. Теперь же, на борту «Чарльза Ханссона», театр военных действий внезапно приблизился, коснулся их самих. «Война между Норвегией и Швецией» — бросается в глаза полярнику со страницы наполовину устаревшей и наполовину плохо осведомлённой американской газеты [38].

Плавание «Йоа» Северо-Западным проходом совпало с периодом, когда конституционное положение отчизны было крайне неясным. Норвегия стала королевством без короля. Выйдя из унии с Швецией, она пока не обрела самостоятельной государственности, тогда как отношения с бывшим партнером по унии настолько обострились, что дело дошло до мобилизации. Неудивительно, что газета по ту сторону Атлантики сделала из конфликта чуть более радикальные выводы.

От мыса Парри, где «Йоа» повстречала первое судно, до Берингова пролива, где сходятся воедино Северо-Западный и Северо-Восточный проходы, море вдоль побережья Аляски вроде бы открытое, и все же экспедиция вынуждена провести на этом отрезке еще одну зиму — у Кингс-Пойнта. Руал Амундсен мотивировал зимовку состоянием льдов: он предпочитал верную победу неуверенному плаванию в осенние штормы и полярную ночь. А может, хотел, чтобы весть о победе достигла цивилизованного мира прежде, чем туда доберутся они сами? Амундсен вполне мог считать двухгодичное отсутствие слишком кратким для великого свершения. Нансен путешествовал три года, Свердруп — четыре. Запасов у экспедиции хватает, куда торопиться?

Густав Вик, более не относившийся к капитану с пиететом, объяснил такое решение нехваткой смелости. Мало того что Начальник боялся плыть в трудных условиях, — услышав «о разладе между Норвегией и Швецией, он еще больше перепугался и его вдруг обуяло желание остаться зимовать, хотя в гавани "Йоа" ему делалось худо при одной мысли о новой зимовке. Право слово, нерешительный человек».

Не все жаждали провести за полярным кругом третью зиму, однако насиловать Амундсен никого не собирался. 5 сентября Вик записывает: «Утром Начальник разозлился на X. Ханссена и после обеда даже спросил, не хочет ли тот вернуться домой сухопутным путем, так как, по мнению Начальника, новая зимовка может дурно сказаться на Ханссеновом расположении духа. Предложение не лезет ни в какие ворота, и мне еще не приходилось слышать ничего подобного. Вот, значит, какой благодарности дождался Ханссен за все, что делал для экспедиции на протяжении двух с половиной лет?»