Амундсен

Руал Амундсен разделяет мнение Вика об Ангудью, муже Кималлер. «В высшей степени достойно сожаления, что такая женщина попала в лапы к подобному мерзавцу, — пишет Амундсен в «Северо-Западном проходе». — Ее привлекательность увеличивали еще красивые глаза с глубоким грустным выражением. Она действительно обладала какой-то прелестью, которую мне с трудом удавалось обнаружить у остальных представительниц прекрасного пола племени нетчилли» [32].

Кроме эскимосов и их жен самым большим развлечением для участников экспедиции была охота. Лишь двое не разделяли этой страсти. Линд стрём предпочитал заниматься чучелами (в набивке которых был непревзойденным мастером). Начальник же плохо видел дичь, продолжая при этом твердо держаться мнения, что очков полярные исследователи не носят. Впрочем, у некоторых из тех, кто выходил на охоту, добыча случалась не совсем обычная.

«Сомнительно, чтобы они притащили с собой оленя, — записывает Густав Вик в сентябре, когда уроженцы Тромсё снарядились поохотиться. — Я заподозрил неладное еще вчера вечером, когда заметил какие-то переговоры у эскимосских палаток. Хоть Лунн и Ханссен — люди взрослые и давно женатые, оба чрезвычайно восхищены здешними женщинами, и теперь дело явно заходит слишком далеко». Обитатели «Магнита» следят за охотниками в бинокль. Вскоре те, соединившись с эскимосами, направляются в обетованные края.

На пятый день Ристведт с Виком видят «две усталые, бредущие на полусогнутых фигуры. При ближайшем рассмотрении они оказываются чинно-благородно женатыми и незаменимыми дляэксп. северонорвежцами: это Л. и X. X. уже покинули своих женщин и возвращаются к мясным котлам Линдстрёма». Судя по дневнику Вика, эти господа из «губернского города Тромсё» отнюдь не впервые вступают в подобные сделки. Научный помощник явно оскорблен — за себя, за норвежских жен, за экспедицию. Как-никак, в обмен на любовные услуги эскимосок идут «предметы из эксп. снаряжения» [33].

Спустя почти сорок лет Хельмер Ханссен напишет в книге воспоминаний, что «никакого спроса на монголоидных женщин не было, так что о торговле ими не может быть речи даже в отношении четырех неженатых членов экспедиции». Ее руководитель в своей автобиографии также выражает крайне принципиальную позицию. По его утверждению, эскимосы видят в белом человеке нечто вроде божества… до тех пор пока он не разрешает себе вольностей с туземными женщинами: «Поэтому я воспользовался первым же предлогом завести серьезный разговор со своими товарищами и предупредил их, чтобы они не поддавались подобным искушениям».

В походных дневниках не сказано, что это был за «первый же предлог». Зато там упоминается о другом эпизоде, когда Начальник посчитал необходимым «завести серьезный разговор». 3 февраля 1905 года в гавани «Йоа» появляется больной эскимосский мальчик. «При осмотре выяснилось, что его ноги — начиная от ступней и кончая бедрами, с заходом на поясницу — усеяны отвратительными болячками, часть из которых покрыта толстой коркой, тогда как другие открыты и гноятся. Боли он не испытывал. Насколько мы можем судить, это самый настоящий сифилис. Мальчик говорит, что такая сыпь есть у родителей и у братьев с сестрами. Его бабушка жила в Эйвили [34]с каблуна[этим словом эскимосы обозначают "белого человека". — Т. Б.-Л.] и, очевидно, подхватила болезнь там. Сегодня вечером я созвал всех членов экспедиции и сообщил им новость, прибавив, что болезнь наверняка широко распространена в племени».

Этот важный эпизод, о котором не упоминается в «Северо-Западном проходе», кто-то вырезал из весьма откровенного дневника Густава Вика — как случилось со многими другими страницами сего уникального документа о первой экспедиции Руала Амундсена.

Через неделю после возвращения Лунна и Ханссена в палаточный поход с эскимосами собирается уже Начальник.

«Разумеется, поход называют охотничьим, — помечает в дневнике крепко озадаченный Вик. — Приборов с собой не берут, и вообще дело темное; Начальник сам говорит, да и судя по тому, что мы видели и слышали, — стрелок из него никудышный».

***

Между фактически незавершенной санной экспедицией к Северному магнитному полюсу и осуществлением второй части плана — покорения Северо-Западного прохода — экспедиция «Йоа» пребывает в состоянии внутреннего разложения. Как пишет Густав Вик: «Странно видеть, что менее чем через год члены экипажа утратили всякую охоту трудиться и хотят только уйти с судна и залечь где-нибудь в палатке… или же вовсе не вставать с койки». В последней фразе содержится намек на вечно читающего романы лейтенанта.

Удивляется и Ристведт: «Начальник явно не любит подолгу оставаться на борту». Амундсен перестал быть человеком, собирающим всех в гавани «Йоа». Скорее наоборот: «живет сам по себе, уходит и приходит, когда ему вздумается». Со времени санного похода у него болит нога. Он в подавленном настроении и держится замкнуто; по всеобщему убеждению, Начальник страдает цингой.