Амундсен

Теперь Руал Амундсен пробует найти финансовую соломинку и выбраться на сушу на Леоновой стороне Атлантики. Он разделяет сомнения брата в честности Хаммера: «Ты, безусловно, поступил благоразумно, решив не связываться с ним». В то же время у него есть все основания избегать разоблачительной конфронтации: «Хаммер, вероятно, отчасти виноват в дефиците, хоть я и не берусь этого утверждать. Однако нельзя не принимать во внимание, что он много раз спасал экспедиционные финансы». Полярник юлит, ведь в глубине души он знает, кто на самом деле несет ответственность.

Когда традиционная морская экспедиция стремительно расширилась, включив в себя еще и воздушную экспедицию с собственной базой, расчетные затраты полностью вышли из-под контроля. Руал Амундсен начал осуществлять новый план, финансируя его из бюджета старого плана, отменить который было невозможно. И стоило это наверняка дорого.

Поэтому обращенная к адвокату Гудде просьба Руала Амундсена по закону закрепить Ураниенборг за Кисс означает, что он хочет сберечь свой дом в случае возможного банкротства, а равно — что по меньшей мере столь же актуально — в случае возможной гибели. Если он не переживет перелет, дом на Бунне-фьорде не станет добычей кредиторов, а отойдет его законной наследнице — Кисс.

«Спасибо, что ты так быстро все уладил с Ураниенборгом, — позднее пишет Руал Амундсен Трюгве Гудде. — Ведь дело это совершенно законное, поскольку имение "переводится" уже 4 года». С помощью доверенности от 1918 года адвокат за весенние месяцы составил документ о передаче Ураниенборга. Чтобы не делать имя Кисс Беннетт достоянием гласности, собственность записана на Нильса Гудде. Старший брат в это время находился в Новой Зеландии, где торговал лесоматериалами и выполнял функции норвежского консула.

14 марта Руал Амундсен делает еще один решительный, но опрометчивый шаг, касающийся второго имения на Бунне-фьорде. Дневник: «Нынче телегр. Нансену [адвокату. — Т. Б.-Л.],попросил его продать Рёдстен, чтобы кредиторы хоть ненадолго оставили меня в покое». Кредиторы уже начали наседать на него через один из банков в Номе. «Они вправду подумывали взять меня под арест, — пишет он Леону. — В делах американцы холодны как лед».

Адвокат Нансен немедля обращается за разъяснениями к Леону Амундсену, который находится в Ницце. Леон просит адвоката подождать развития событий, ведь «продажа Рёдстена покроет лишь часть долгов». Спасти полярника могут сейчас только две вещи — новое правительственное ассигнование или беспримерный подвиг. Дневник свидетельствует, что полярник рассчитывает на второе: «Если перелет удастся, мое дело в шляпе».

В остальном зимовка в Номе проходит отнюдь не под знаком депрессии. Полярник с увлечением занимается местным спортом — гонками на собачьих упряжках. Он постоянный участник состязаний в женском разряде и не сходит с дистанции, пока праздник не кончается, иной раз уже под утро.

Жизнь в старательском поселке была более чем богата впечатлениями и событиями, хотя отнюдь не всё одинаково годилось для задуманной книги. Он даже успел получить весточку-другую из Ураниенборга, от своих приемных дочек. Девочки проводили там зиму в обществе двух пожилых служанок. Камилла заверяет, что они с Каконитой «девочки смышленые и послушные», в школе успевают хорошо. Пока они ждут «Дедушку», к ним приходил другой человек: «Здесь был священник, окрестил нас, и теперь мы христианки».

13 апреля 1923 года Руал Амундсен щелкает бичом, погоняя одиннадцать упряжных собак, и берет курс на Уэйнрайт. В одиночку. Теперь его может спасти только чудо.

Без малого месяц спустя, 9 мая [в автобиографии Амундсен указывает дату 13 мая. — Пер.],санный поход благополучно завершается в Модхейме. «Такая радость — снова увидеть Омдала и услышать, что все в порядке. "Элизабет", тщательно закрепленная, стояла в снегу. Готовая к перелету».

Исключительно сенсационный по тем временам дальний перелет в экстремальных климатических условиях, над огромными неведомыми территориями был назначен на 20 июня 1923 года. Первый после сборки аэроплана пробный полет состоялся уже через два дня по возвращении полярника в Уэйнрайт. Эта дата, 11 мая, собственно, и станет памятным днем в истории экспедиции.

На глазах у первооткрывателя Южного полюса и кучки местных жителей лейтенант Омдал сумел поднять оснащенную лыжами «Элизабет» с промерзшего аляскинского берега и стал набирать высоту. По тогдашним экспертным оценкам, это было немалое достижение для машины, доставленной в Уэйнрайт прошлым летом в трех огромных ящиках и после арктической зимовки собранной там без помощи специалистов-техников. «Элизабет» могла летать!