Амулет Паскаля

— А я, похоже, их полюбила. Что-то в этом есть: живешь не просто так, а в ожидании.

— В ожидании чего?

— Господи, ты же сам говорил, что собираешься уехать отсюда, стать писателем, завоевать всемирную славу и все такое. И мы все дружно тебе это напророчим! Будет весело…

— Я так не думаю, — сказал он. — Давай сейчас не будем об этом говорить.

— Не будем, — согласилась я. — Но ты не должен отступать.

— Не уверен. Мне здесь нравится… Больше, чем мне бы этого хотелось…

Мы зашли в бистро.

— Один виски, — кивнул он полной блондинке. — И…

Конечно, он сказал — «блу айс».

— По закону парных случаев, — улыбнулась я, вспоминая зеленый блокнот, — где-то — неизвестно где, кто-то — неизвестно кто — любит этот же напиток.

— Это неудивительно.

— Конечно…

Мы нехотя переговаривались. Мы оба не любили слов.

— Слова — пиявки, которые наползают в рот! — сказал он.

— Слова бывают как пузыри. Но не мыльные, а — тугие, резиновые, — добавила я.

— Я иногда вижу их! — сказал он.

— Я — тоже. Особенно, когда люди говорят о чем попало. Тогда я вижу, как они выпускают наружу одни пузыри. А когда нужно отвечать, чувствую, что из моего рта вылетают такие же! И все вокруг превращается в ящик с разноцветными шариками, который ставят в супермаркетах. В нем можно задохнуться.

— А еще, когда мне так говорят, я вижу перед собой только одно большое лицо с длинным острым клювом, который вытаскивает меня из раковины, как вкусного моллюска.

— …и тогда хочется сбежать в астрал через семерку!

— Как это? — с интересом спросил он.

— Не знаю…

— Но ведь ты это сказала!

— Когда?

— Только что!

— Иногда я говорю то, чего сама не понимаю. Не обращай внимания. Есть такие словосочетания, которые не нуждаются в понимании. Они просто — звучат. И все.

— Поэтому я и читаю детям Гомера…

Я вспомнила о письмах, которые всучил мне мсье Паскаль, и вздрогнула. Была бы я Гомером, не переживала бы о том, что написать…

— Послушай, — сказала я. — Когда будешь писать свои книги, не забудь вставить туда нашего старика. Как по мне, это интереснейший человеческий экземпляр. И за сюжетом не нужно далеко ходить: молодой учитель скучает в провинциальном городке, знакомится со старым отшельником — хозяином имения. И начинаются чудеса…

— Я уже думал об этом… И… — он нерешительно помолчал, — и пишу. Уже. Точнее… почти закончил.

— Правда? А как называется?

Пауза. Мы выпили.

— Это не окончательное название, но пока что — «Игра в Бога»…

Мы надолго замолчали. Я уверена, что мы думали об одном и том же.

Об амулете мсье Паскаля. Об этом проклятом шарике, ожидающем Ивана-Джона рано или поздно. А скорее всего — совсем скоро. Если не появятся новички и мсье не вбросит в стеклянный аквариум горстку новых шариков…

— Ты веришь, что это — честная игра? — спросила я. — Что все происходит так, как он говорит? Порой мне кажется, что он — просто издевается.

— Даже если это так, все равно здесь происходит много интересного. Такого, с чем ты будешь жить после. Возможно, до конца дней. Он, этот старый чудак, знает, что делает: моделирует будущее для тех, кто… потерял прошлое. Или себя в этом прошлом.

— Ты тоже это чувствуешь? — Я так громко вскрикнула, что на нас обернулись едва ли не все завсегдатаи бистро и закивали головами, миротворчески поднимая свои бокалы.

— Они думают, что мы уже начали ссориться… — улыбнулся он.

— Когда ты уедешь отсюда, — добавила я, — представляю, сколько сочувственных взглядов я поймаю на себе. Бр-р-р…

— Ты уверена, что я уеду один?

— Я уверена в том, что иначе быть не может. Я это ЗНАЮ. И думаю, что играть надо честно, раз уж согласился. Не надо разочаровывать старика. К тому же, между нами большая разница: в отличие от тебя, у меня здесь контракт, обязательства. И… я не участвую в игре. То есть не знаю своего будущего. В отличие от всех вас.

— Неужели ты думаешь, что эта игра в будущее серьезна?! Не бери все на веру! Господи, если бы тебя здесь не было, я бы не задумался, насколько далеко зашли шутки мсье Паскаля! Поедем со мной! Хоть сейчас!

— Знаешь, лучше недопить, чем перепить… — сказала я. — Тогда жажда, которую мы будем чувствовать отныне везде и всегда, не даст нам забыть друг друга…

— Эта теория не для мужчин… — улыбнулся он.

— Но — для тех, кто пишет романы, — улыбнулась в ответ я. — И должен пережить еще много других приключений… Других романов…

— Кто тебя сделал такой мудрой? Этот старик?

— Я совсем не мудрая. Я просто это откуда-то знаю…

— Я… — начал он, глядя так, что я опустила глаза, — я…

— Пузыри… — резко прервала его я. — Резиновые пузыри! Плотные и пустые!!!

И он больше ничего не сказал.

4