Амулет на удачу (СИ)

— Мишенька, ты бы ручки свои от меня отодвинул и сам — шаг назад. Так вот, я по-хорошему советую. Захлопнул пасть и перечитал устав Академии, раздел три, параграфы с шестнадцатого по тридцатый, — до устава я хоть и не добралась пока, но память у меня отличная. Мишка же устав вообще не открывал: книжка толстая, и у нашего «золотого мальчика» есть я. Так что сейчас можно говорить всё, что угодно, проглотит за милую душу. — Ещё раз ручки распустишь, я дам делу официальный ход. И не пугай меня родительским кредитом, за вчерашнее тебя даже папочка не отмажет… В общем, ты понял? Вечером посидим и договоримся, как нам жить дальше. Следующие четыре года. Понял?

Пока Мишка оторопело замер, я скользнула по стеночке прочь и бегом в аудиторию. В то, что голос разума у него возобладает сразу же, верилось с трудом. Но у меня до этого никогда не было такой выигрышной позиции, да и потом не будет, точнее — не допущу. В любом случае за вчерашнее рукоприкладство ему на любом из Листов светят неприятности. Главное — успеть прочитать эти дурацкие параграфы, а дальше начинать торговаться и выкручивать руки. Рискованно? Терять мне всё равно уже нечего.

Раздалось буханье колокола, заменявшего звонок, и в этот же миг через порог шагнул… Ладислас Дюран, собственной персоной. Его занятие же следующим, а сейчас должна быть мадам де Грорувр! Она тоже не подарок, но для меня сейчас намного лучший вариант. Хотелось замереть за партой, прикрыв глаза, притвориться, что меня здесь нет. Самое распространённый детский способ — если прикрыть очи лапками, то исчезнешь для всех. К сожалению, нигде, даже в магическом мире это не работало. Месье профессор, как всегда благоухающий и с иголочки одетый — хоть на обложку гламурного журнала вешай, окинул взором аудиторию. Зрелище было то ещё. Выглядела группа уже не настолько страшно, как на лабораторной месье Савиньена, и всё равно почти все студенты казались каким-то помятыми. Тем временем профессор остановил взгляд на мне и изрёк:

— Если девушка наутро после такой вечеринки выглядит ещё красивее, чем накануне, то нужно на ней жениться. Непременно. Так что запомните и не упустите, мои дорогие студенты. Но! Все предложения прошу делать строго после занятий, а лучше в каникулы. Сейчас же… мадемуазель Орешкина. Своё благоразумие и сдержанность на фоне своих товарищей вы вчера уже проявили. Покорять сердца тоже научились, выглядите сегодня неотразимо. Теперь извольте покорить вашего преподавателя своими знаниями. Прошу вас к доске.

Блин, ну почему? Точнее, неужели у местных божков везение для меня закончилось, причём в ноль? Кажется, примирения со своей пассией вчера не вышло. Нашего куратора я изучила давно и хорошо. Есть такой тип людей, про которых никто и никогда не должен догадаться, что их терзает горе или страх, никто не должен знать про их беду или болезнь. Чем хуже они себя ощущают, тем безупречнее должен быть костюм, тем свежее цвет лица. Тогда ни одна живая душа нипочём не заметит их настоящего состояния. Месье Дюран выглядел сегодня настолько безукоризненно, что меня аж мороз продрал по коже. Если же добавить, что он сегодня ещё изволит весело и вольно шутить — кажется, я вчера зря жаловалась, дескать, хуже быть не может.

Некстати опять накатил приступ дурноты. Я отчаянным усилием взяла себя в руки и встала. Чёрная дыра доски перед глазами заколыхалась, планируя растворить меня на атомы и поглотить, из-за этого я пошла не сразу, а на несколько секунд замерла возле своего места, незаметно стараясь опираться на столешницу.

— Мадемуазель Орешкина, к сожалению, мы не можем вас ждать. Я оценил вашу женственную паузу, но сейчас ваша привлекательная и загадочная томность совершенно не уместна.

Его слова долетали до меня отголосками, в ушах шумело. Я всё-таки заставила себя подойти к доске, протянула руку к указке, не слыша… заданного мне вопроса? Указания написать формулу?

— Мадемуазель Орешкина — долетало сквозь шум медленно-тягучей смолой. — Что-о-о с ва-а-а-ми-и-и?..

А потом реальность начала медленно угасать. Кажется, уже произошла жаркая встреча с полом, он совсем не больно стукнул меня по голове. Лицо склонившегося надо мной месье Дюрана медленно выплывало из тумана, будто айсберг навстречу «Титанику», потом снова пропадало вместе с остальным миром. Последними исчезли глаза. Полные тревоги, обеспокоенные, невероятно красивые, от беспокойства чёрные как самый горький шоколад, омуты глаз Ладисласа Дюрана.

***