Аметисты Серафимы Суок

На всякий случай Сима вернулась к ступеням храма, где сгрудились убогие и попрошайки. Одетая в лохмотья старуха уперлась в нее пустыми глазами, и Сима поняла, что она слепая.

– Камень пропал. Ты его не найдешь, найдет чистая душа. Отдай бусы чистой душе, такой, какой ты была прежде, – пробормотала старуха.

Что-то знакомое угадывалось в этих упрямых дугах бровей и восточном разрезе выцветших глаз и густом с надломом голосе.

«Циркачка!» – Узнала ее Сима.

– Я тебя сразу признала по голосу, – прошелестела сухим ртом старуха. – Как знала, что еще свидимся.

– Но как вы тут? – удивилась Серафима. – Где вы живете? Неужели на улице? – Сима стала прикидывать, как помочь знакомой. Ее надо будет где-то поселить, похлопотать о пенсии.

– Обо мне не беспокойся, – словно прочла ее мысли циркачка. – Не пропаду. О себе подумай. Не надевай больше аметисты. Они тебя погубят.

Серафима Суок давно не ворожила на бусы. Ей было уже хорошо за тридцать, и она не верила в детские сказки. Считала, что все – и ее привлекательность, и лучшая, чем у многих, доля – сбылось само собой, и камни тут ни при чем. Но аметистовая нить ей была дорога как память о юности, к тому же она подходила к ее тмяной коже южанки.

В этот храм Серафима Густавовна пришла помолиться о муже и старшей сестре. Вскоре после их последней встречи с Юрой, едва не закончившейся трагедией, Володю арестовали. Лидию тоже забрали, когда она попыталась за него похлопотать. Нарбута обвинили в пропаганде буржуазного национализма. Сказалось его прошлое, когда он давал показания белогвардейцам против красных.

Лиду осудили на семнадцать лет и этапировали в лагерь. Невзирая ни на чистую биографию, ни на то, что она вдова известного поэта Багрицкого. По всему выходило, что скоро придут и за ней, Серафимой, женой и родственницей врагов народа.

Придя домой, Сима достала шкатулку с украшениями. Бусы из аметистов лежали отдельно. Фиолетовой ящерицей они свернулись в угловом отделении. Что-то зловещее почудилось ей в лиловых гранях минералов. Теперь они не выглядели безобидной безделушкой.

Сима побоялась даже притронуться к камням.

«Выбросить их от греха подальше! – возникла у нее мысль. – А вдруг станет еще хуже? Циркачка же сказала отдать их чистой душе».

Требуемой «чистой души», которую можно было бы одарить бусами, в ее окружении не нашлось.

«Ерунда все это, – успокаивала она себя. – Просто время такое тяжелое. Всех забирают».

Однако больше Серафима аметистовые бусы не надевала.

* * *