Аметисты Серафимы Суок

Виталий Алексеевич бродил по улочкам центра. Прошелся по Кузнечному переулку, выбрался на Рубинштейна и нырнул в проходной двор Толстовского дома. Галерея дворов-колодцев: центральный с клумбами и колоннами – самый большой и помпезный, а по бокам, словно сиротки, приткнулись малюсенькие дворики, окруженные четырьмя мрачными стенами, – истинные колодцы.

Виталий Алексеевич задрал голову и ощутил себя узником в каменной яме – колодец как он есть.

«А ведь именно здесь погиб Факториал», – вспомнил Берестов.

Огромная сосулька свалилась с крыши и пробила голову пранкеру. И хоть сосулек при нынешней погоде быть и близко не могло, Виталий Алексеевич поежился и на всякий случай поспешил прочь от этого места.

В том, что пранкера Факториала убили, никто не сомневался, но никаких доказательств тому не нашлось.

Все выглядело как несчастный случай. Факториал, по паспорту Пётр Санько, сидел в печенках у многих влиятельных людей города.

Его неоднократно предупреждали, но Санько продолжал играть с огнем. Доигрался. Ко всему прочему, господину Санько принадлежала сеть микрозаймовых организаций, а посему врагов он нажил достаточно.

Было очевидно, что с Факториалом поработал киллер по прозвищу Ювелир. Ювелир был мастером инсценировать самоубийства и несчастные случаи, и если бы не его фирменный знак – оставлять около трупов самоцветы, – никто бы на него и не подумал. В этом был особый шик, граничащая с безумством дерзость и, как ни парадоксально, признак профессионализма.

Ювелир был настолько уверен в своем мастерстве, что мог себе позволить подобные фокусы. Полудрагоценными камнями он как бы говорил: «Оставляю на месте преступления свою визитку, но все равно хрен кто что-то докажет».

Настолько наглого и самоуверенного типа среди наемных убийц криминальный мир не знал давно.

В этот момент Берестова осенило. Вот оно! Вот за что зацепился глаз при прочтении протокола: в салоне автомобиля Павла Киселёва был найден агат. При осмотре никто не стал заострять внимание на самоцвете, цена которому три копейки, – занесли в протокол и забыли.

«Возможно, к ДТП на Московском шоссе приложил руку Ювелир! – зародилась у следователя шальная мысль, но внутренний критик тут же ее искоренил. – Это вряд ли. Кто станет заказывать первоклассному киллеру на хрен никому не нужного Киселёва?»

«А как бы было круто поймать Ювелира! – мечтал Берестов. – Это не пьянь, убившая собутыльника, и не хулиган, пырнувший соперника в драке. Это киллер! Киллер, которого вот уже много лет никто не может найти. А он, Виталий Берестов, найдет. И тогда все узнают, какой он превосходный следователь. Его повысят в звании – это само собой, будут брать интервью, он прославится на всю страну».

Убаюканный сладкими грезами, Виталий Алексеевич не заметил, как отмахал несколько кварталов. Он вышел к каналу Грибоедова – холодному и угрюмому в любое время суток и при любой погоде. Здесь старинные здания нависают тенью, вода пахнет болотной плесенью, а извилистая набережная неизбежно наводит на мысли о кривой дорожке Родиона Раскольникова.

«Пожалуй, пока не стоит ставить на деле Киселёва крест, – решил Берестов. – Надо напрячь оперов, чтобы еще раз опросили свидетелей. С чем черт не шутит, вдруг удастся что-нибудь выудить».

В рамках расследования дела по наезду на сотрудника ДПС А. Мётелкина Виталий Берестов решил поговорить с близкими Киселёва, тем более что его сестра-двойняшка Полина сама к нему рвалась.

– Скажите, каким образом у вашего брата мог оказаться этот камень? – Виталий Алексеевич предъявил ей фото найденного в машине Киселёва агата.

– Я не знаю. Может, нашел где. Или купил, – пожала плечами Полина, одетая по странной мешковатой моде, отчего тонула в одежде – жакете, наводящем на мысли о плащ-палатке, и огромных синтетических брюках.

Полина была такой же плотной, как и ее брат, походила на него лицом, только выглядела миловидней.

– То есть вы раньше его у Павла не видели?

– Да нет вроде. Я внимания не обращала. Почему вы спрашиваете?

– Этот камень был обнаружен в его машине.

– Тут я ничем не могу помочь. Вы считаете, это как-то связано… вы мне намекните, я скажу, – засуетилась Полина.

Определенно, женщина хотела помочь следствию идти в нужном русле.

– Ничего пока не ясно. И вообще, да будет вам известно, что дача ложных показаний преследуется по закону.

– Да я ничего… я как лучше хотела… – забормотала свидетельница.

– Вы ничего странного в последнее время не замечали? Может, брат вам о чем-нибудь рассказывал?

– Нет вроде.

– Если что вспомните, звоните.

– Я вспомнила! Я зачем к вам шла? Чтобы сказать об очень важном! С этим вашим камнем чуть не забыла! – зачастила Полина. – У Пашки в классе уже девять покойников. С Пашей – десять!

– Какое это имеет отношение к делу? – насторожился следователь.

Похоже, дама собиралась вывалить ему страшилку в стиле «в одном черном-черном городе».

– Ну как же? Столько человек умерло. Треть класса! Не случайно ведь!

– Людям вообще свойственно умирать, – философски заметил Берестов.