Аметистовый взгляд

– А ты сам, Брэди Маккалок? Ты говоришь про мою скорлупу, но сам-то ты отгородился от людей бетонной стеной.

– Ты совершенно права, – спокойно кивнул Брэди. – Но тебе удалось через нее пробиться.

Он перешел в наступление, но Марисса лишь покачала головой.

– Когда ты ворвалась в мою жизнь, Марисса, ты была совершенно беспомощна. Оказалось, что, помогая другому, человек бывает вынужден ему открыться, показать свои уязвимые места. А когда эта ранимая и оберегаемая часть души обнажается, ее бывает очень трудно спрятать заново. Потому я и здесь. Я думаю, что эта дверца в моей душе либо распахнется перед тобой еще шире, либо закроется навсегда. Все зависит от тебя.

Господи! Ну почему вдруг ее глаза увлажнились?

– Не могу поверить, чтобы у тебя в душе было какое-нибудь уязвимое место, Брэди.

– Как тебя в этом убедить?

Она задумчиво разглядывала его.

– Всякий раз, когда упоминается твое имя, говорят о том, что пятнадцать лет назад ты бросил все, закрывшись в своем доме в Озарксе. Какое ужасное событие могло заставить тебя решиться на этот шаг? Почему ты отказался от своей прежней жизни? Ты можешь об этом рассказать?

Что она делает? Она ведь не хочет, чтобы между ними установилась та особая близость, которая возникает между людьми, связанными общей тайной. Надо сразу же отказаться от своих слов, заявить, что это ее не интересует. Но ведь ей на самом деле интересно!

Неожиданно для самого себя, так же, как и для Мариссы, Брэди начал свою исповедь.

– Я прославился рано… Покинув родной город, я переехал в Нью-Йорк, когда мне только исполнился двадцать один год. Я никогда не видел такого огромного города, с таким мощным зарядом энергии. И я попал в этом мегаполисе в самое пекло. Я шел нарасхват. Дамы наперебой зазывали меня на свои вечеринки. Репортеры дрались за мои интервью. Критики называли меня гением. Прекрасные женщины находили меня сексуальным и рвались ко мне в постель. Мои работы раскупались моментально. Каждому было что-то от меня нужно. Я стремительно богател и становился знаменитым. Такая жизнь легко могла вскружить голову парню из Озаркса.

Но я почувствовал, что задыхаюсь, хотя и не понимал, почему. Я старался проводить больше времени в своей студии, но едва ли можно было надеяться создать шедевр, проспав накануне ночью всего четыре часа и очнувшись с перепоя. Итак я откладывал работу назавтра и отправлялся в свет.

– С очередной красоткой? – Марисса опять ощутила укол ревности.

– Женщины были доступны, а я – молод, – просто ответил он.

– Ну разумеется, – сказала Марисса с напускным равнодушием.

Брэди вернулся к своему рассказу:

– Однажды утром я проснулся, посмотрел на свои работы и увидел, что все – не то. И тогда я понял, что вместо скульптора стал профессиональным тусовщиком. Людей интересовали не мои произведения, а я сам. Мне было тогда всего двадцать четыре года, но до меня-таки дошло: продолжая растрачивать себя по пустякам, я лишусь таланта, дарованного мне Богом. Так что я собрал вещи и вернулся домой.

– К себе на гору, – насмешливо вставила Марисса.

– Да, на гору, – проигнорировав ее иронию, согласился Брэди. – И с тех пор я не дал ни одного интервью, не посетил ни одной вечеринки. Но зато мне чертовски хорошо работалось.

– Это очень слабая похвала для твоих произведений, – не удержалась Марисса.

– Спасибо, – с признательностью сказал Брэди. – Я хочу, чтобы ты знала кое-что еще: я никогда не страдал от одиночества у себя на горе. Я почувствовал его только после твоего отъезда. И это было так мучительно, что я помчался за тобой.

Время остановилось. Они оба смотрели на пламя свечи и чувствовали, как тают остатки их настороженности, страхов, сомнений.

Марисса хотела вырваться из этого крошечного зачарованного царства, но силы совсем оставили ее, и она поддалась обаянию этого странного вечера.

Приход официанта положил конец этим неизъяснимо волшебным мгновениям.

– Надеюсь, наша кухня вам понравилась, – сказал официант, с сомнением посмотрев на почти нетронутую еду.

– Не знаю, – рассеянно ответил Брэди, доставая из кармана бумажник. – Мы не ели.

– Я буду рад принести вам другие наши блюда, – с готовностью предложил официант, стараясь услужить привередливым гостям.

– В другой раз.

Отсчитав по счету наличные, Брэди добавил щедрые чаевые.

Официант, не без легкого смущения, взял деньги и, попрощавшись, удалился. Выйдя из кабинки, Брэди протянул Мариссе руку, помогая спуститься по ступенькам.

Когда она оказалась рядом, он спросил:

– Теперь ты веришь, что я могу быть ранимым? Ты суровая женщина, Марисса Берриман. Возможно, это ты заставила меня усомниться в разумности моего визита в Даллас.

– И не без оснований, – подхватила Марисса. – Ты поступил нелепо и чем раньше поймешь это, тем лучше будет для нас обоих.

Он мимолетно поцеловал ее в щеку.

– Я уверен, что тобой движут самые лучшие намерения.